Призрак Фаберже

Спустившись по лестнице, Саша оказался в довольно красивой гостиной, уставленной мягкой мебелью и французским антиквариатом. Навстречу ему поднялась мадам Дикаринская. Ее радость казалась неподдельной, чего никак нельзя было сказать о ее броши Фаберже.

— Ну как, все в порядке? Как вам понравилась комната? — спросила она по-русски.

— Она очаровательна, — по-английски ответил Саша. — Как вам удалось собрать столько Фаберже?

— О, это мое увлечение. — Дикаринская тоже перешла на английский. — Сейчас покажу вам всю мою коллекцию. Я несколько лет покупала и здесь, и за границей, но лучшие вещи попали к нам совсем недавно. Дмитрий помогает нам продавать второстепенные вещицы. Надеюсь пополнить коллекцию Снегурочкой…

Мадам Дикаринская повела Сашу по комнатам, рассказывая, как она начала собирать Фаберже. Наконец они оказались в восьмиугольном зале, где стояли застекленные шкафы с изделиями знаменитого ювелира.

— В детстве родители давали мне деньги на конфеты. Мой отец работал в министерстве, и мы были вполне обеспечены. Я ходила в хорошую школу в Ленингр… простите, в Петербурге. И вот я начала копить карманные деньги. Возвращаясь из школы, я подолгу смотрела на витрины антикварных магазинов, где продавали вещи иностранцам. В одном из них, рядом с Аничковым дворцом, я увидела вот это.

Мадам Дикаринская вынула из шкафа маленькую мышку из сердолика, которая держала во рту собственный хвост. Все детали были проработаны с большой тщательностью, крошечные рубиновые глазки сверкали как настоящие. Саша довольно улыбнулся: мышка по крайней мере была не фальшивая.

— Конечно, сама я ее купить не могла и поэтому отдала деньги одной из своих одноклассниц. Ее отец работал в итальянском посольстве, и она попросила его купить для меня эту мышку. Я прятала ее от родителей и никому не показывала до 1991 года, когда произошел переворот. Только тогда я отважилась вытащить ее на свет божий. Мой муж уговаривал меня продать ее, когда ему понадобились деньги, чтобы открыть компанию, но я не согласилась. Вместо этого я продала бабушкино кольцо с изумрудами.

— Вы купили «Мосдикнефть», продав кольцо? — с изумлением спросил Саша.

Она улыбнулась.

— Нет. Я продала кольцо в Берлине за двадцать пять тысяч долларов, когда нас в первый раз выпустили за границу. После приватизации нефтяных предприятий их работники получили акции. Я отдала эти двадцать пять тысяч своему мужу, и он приобрел на них акции. Ему они обошлись в сущие копейки — на рубль можно было купить пять — десять акций. Вы знаете, тогда официально доллар стоил пятьсот рублей, а на черном рынке — две с половиной тысячи. В 1992 году у нас уже было больше тридцати миллионов акций государственной нефтяной компании, и еще мы точно так же заработали на приватизации недвижимости, купив квартиры и свободную землю. Вот так появилась «Мосдикнефть». Сейчас она стоит уже несколько миллиардов. Мы первые российские миллиардеры после революции, — с гордостью произнесла Дикаринская. — Но нам приходится жить в постоянном страхе. Мы можем всего лишиться, если сменится власть. Поэтому вся прибыль переводится за границу. У нас ирландское гражданство и дома на Каймановых островах. Все наши деньги, как и наши дети, отправлены за границу. Мы делаем все, чтобы защитить себя и свои интересы. Но мне гораздо больше нравится на Западе. Благодаря своей коллекции я завела там кучу знакомств. Эта маленькая мышка сослужила мне добрую службу. Музеи просят мои вещи на свои выставки, западные коллекционеры устраивают приемы в мою честь за то, что я спасла столько ценностей. Княгини и графини звонят мне с предложениями купить у них драгоценности — и я делаю это с превеликим удовольствием. Моя коллекция — это тот след, который я оставлю на земле.

Бедная женщина, подумал Саша. Она считает, что Фаберже обеспечит ей пропуск на Запад. Ей и в голову не приходит, что пропуск этот подложный.

— Ну, что вы скажете? — спросила она, указывая на шкафы.

Саша тщательно осмотрел каждую вещь. Некоторые были подлинными, некоторые — не совсем. Но подавляющее большинство составляли откровенные подделки. Как там их называет Геза фон Габсбург? Fauxbergé[18]?

— Это впечатляет, — тихо сказал Саша.

Самое печальное, что она даже не подозревает, сколько в ее коллекции подделок. Саше было искренне жаль эту женщину: она вызывала у него симпатию.