Призрак гнева (СИ)

— Хорошая у тебя вера, колдун, главное, экономная. Ну, так идем, своему богу принесешь, какая разница? Мы люди не гордые, к чужим богам почтение имеем, нам это не мешает. Так пойдешь? Люди ждут.

— Пойти — пойду, — отозвался Бран. — За приглашение спасибо.

— А не на чем, колдун, — Видар поднялся. — Ты же мне теперь вроде родственника, а Сигурду — как зять, — Видар, хмыкнув, покрутил головой.

— Это ж надо, — молвил он, словно удивляясь удачной шутке, — колдуна в зятья заполучили, да еще и чужеземного.

Он вышел, откинув полог. Шаги прошелестели по проходу, и стукнула дверь. Улла подняла глаза.

— Я так боялась, что он… — она умолкла. Бран склонился к ней:

— Ты бледная.

— Я испугалась. Боялась, он тебя попробует убить.

— Видишь, все обошлось.

— Это… это он назло отцу. За то, что отец… — ее губы вздрогнули. Бран поспешно обхватил девушку руками.

— Не все ли нам равно? Не думай о плохом, все наладится. Я позову сюда кого-нибудь.

— Зачем?

— Не хочу, чтоб ты была одна. Кого позвать? Может, Раннвейг?

— Да. Да, позови Раннвейг. Если ты ее найдешь.

— Найду. Только раньше я свою одежду найти должен. Не пойму, куда все задевалось.

— Башмаки твои под лавкой, и пояс тоже, и меч. А рубаху Хелге велела постирать. Ты возьми другую, вон, в сундуке.

— Где? — не понял Бран.

— Отдерни полог… Вот так. Теперь иди. Нет, не туда, к стене. Вон сундук, видишь? Да что ж ты… Видишь, нет?

— Этот, что ли?

— Этот. Открой. Вынь, что там есть, дай погляжу. Ох, боги, эту не бери, это дядина, ты в ней утонешь. Ай, какой смешной, сними, ты что… А эта лучше, возьми пока.

Бран оделся.

— Иди сюда, — позвала Улла.

Он подошел, застегивая пояс.

— Расчешись, — ласково сказала девушка. — Ты лохматый.

— Хорошо. Ты не будешь здесь скучать?

— Буду.

— Хочешь, не пойду?

— Нет, иди. Пойди. Ты дяде нравишься, не надо его обижать. Только возвращайся скорей.

— Конечно.

Они поцеловались.

— Иди, — сказала Улла.

— Иду.

— Иди же…

— Иду, голубка. Не скучай. Я только отыщу Раннвейг. Не грусти, ладно?

— Я стараюсь…

— Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже, очень-очень. Что же ты? Иди, они ведь ждут.

— Иду, — Бран зашагал прочь, не оглядываясь.

В святилище отправилась половина Сигурдова клана, Видар с десятком друзей присоединился к ним. Вместе они напоминали маленькое войско. Все были вооружены, даже женщины. Сигурд, его сыновья, Бран, Харалдсоны и Видар шагали впереди. На подходе к капищу они увидали группу воинов, которые стояли прямо на дороге, а впереди был конунг.

— Вон они стоят, — заметил Эйвинд.

— Вижу, — Сигурд чуть замедлил шаг. Его отряд сомкнулся, ладони легли на рукояти мечей.

— На рожон не лезть, — Сигурд обвел свою дружину взглядом. Задержал глаза на Бране.

— Слыхал? — сказал ярл. — Помни, што я тебе говорил. Твое дело — сторона. Мы сами разберемся.

Сигурд двинулся вперед, а за ним все остальные. Они молча шагали по широкой утоптанной тропе, был слышен только топот ног, лязг оружия да громкое дыханье.

Не дойдя до людей, застывших впереди, четырех-пяти шагов, Сигурд остановился и в упор посмотрел на конунга. Тот ответил таким же взглядом.

— Куда это вы собрались? — растолкав воинов, конунг выступил вперед, откинул плащ. На поясе красовался длинный меч в ножнах.

— Богам поклониться, — Сигурд усмехнулся. — А што, на это нужно разрешенье?

— Или нынче праздник какой? — набычился конунг. — Может, я запамятовал?

— Праздник? Ну, што ж, коль на то пошло, и праздник.

— И какой же? — глаза конунга превратились в щелки. Пальцы сжали рукоять клинка.

— Дочь у меня выздоровела, — сказал Сигурд. Воины вокруг стояли плечом к плечу, дыхание вырывалось из ноздрей облачками пара, а волосы, бороды и брови покрывались инеем. Рукояти мечей резко взблескивали на солнце.

— Я и не знал, что она болела, — голос конунга звучал резко. Сигурд снова усмехнулся:

— Да. Болела. А што до того, што ты не знал — то твое дело. Пусть боги тебя судят, я тебе не судья. Дай-ка нам пройти, родич, не задерживай. Солнце уж высоко, а у нас дел не в проворот.

— Ты мне зубы не заговаривай! — конунг подался к Сигурду. Эйвинд и Бьорн Харалдсон схватились за оружие, но Сигурд остановил их руки и сказал:

— Тебе што надо-то? Говори, зачем пришел?

— Где моя дочь? — ответил конунг.

— Твоя-то? Где ж ей быть? Видно, дома, то тебе лучше знать, не мне.

Видар громко усмехнулся. Конунг рявкнул:

— Не морочь мне мозги! Ты знаешь, о чем я!

Сигурд помрачнел, лицо вдруг стало, будто туча. Из-под бровей сверкнули потемневшие глаза.

— Ты голос свой не повышай, — спокойно молвил ярл, — я тебе не раб. Ты, может, позабыл? Так ведь могу и напомнить. Забыл, кто я таков? А, родич?

Осекшись, конунг замолчал. После паузы ответил:

— Кто ты такой, я помню. Только это дела не меняет. Где она?

— Кто?

— Моя дочь! — конунг сдерживался, чтобы не сорваться в крик. — Не делай вид, будто не понимаешь.

— А я и впрямь не понимаю. Ты уж отказался от нее, так што тебе за дело, где она? — Сигурд пожал широкими плечами. — Тебе-то што до того?

— Она моя дочь!

— Ой ли? Што-то не похоже.

— Хочешь ты того, или нет, но это так. И я ее требую назад!

— Зачем? Добить?