Призрак и гот

— Послушайте, мне осталось учиться здесь всего несколько недель, — выдавил я, приклеившись взглядом к белому пятну на ковре, которое очевидно кто-то оставил, пытаясь оттереть грязь. Мне невыносимо было видеть, как Брюстер злорадствует. — Я хочу убраться отсюда так же сильно, как вы желаете вышвырнуть меня. Только верните мне мой айпод. Пожалуйста.

— Ты так сильно нуждаешься в нем?

Его начищенные до блеска черные туфли в поле моего зрения качнулись назад, встав на пятки, и вперед.

— Да, — я поморщился, вынуждая себя произнести следующего слово: — сэр.

— Хорошо. Тогда эта дисциплинарная мера пойдет тебе на пользу.

Оторвав взгляд от пола, я в шоке уставился на него.

— Ублюдок.

— Следи за словами, малыш! — в ухо мне проговорил дед Брюстера.

Губы директора расплылись в самодовольной улыбке. Не отводя от меня взгляда, он снова крикнул секретарше:

— Миссис Паджет, позаботьтесь также о том, чтобы Киллиан остался на дополнительные занятия после уроков.

— Ох… хорошо, — раздался приглушенный и слегка растерянный ответ.

Брюстер махнул рукой в ​​сторону распахнутой двери.

— Время пожинать плоды своих трудов, малец.

Я закидывал на плечи рюкзак и, услышав его слова, встал как вкопанный. Изо всех глупых названий он выбрал именно это…

— Не называйте меня так.

— Что? — секунду Брюстер непонимающе смотрел на меня, а потом до него дошел смысл моих слов и его глаза зло сверкнули. Я знаю, что нельзя давать оружие в руки обидчику, но не смог сдержаться. Не смог.

— А что не так со словом «малец», малец? — В голосе Брюстера звучало торжество. Он нашел оружие, способное причинить мне боль, и с радостью воспользовался им.

— Не надо этого делать.

— Но почему же… малец?

Я бы мог сказать ему правду — что так называл меня мой отец и, когда я слышу это прозвище от него, произносимое с таким пренебрежением и снисхождением, мне хочется набить ему морду. Но это бы только подлило масла в огонь. Я мог бы толкнуть речь о правах человека — о том, что у меня есть имя и нечего называть меня какими-то прозвищами, но ему на это плевать. Поэтому я пошел другим, касающимся его лично путем.

— Не называйте меня так, или я расскажу вам такое, что вы страшно пожалеете о том, что выбросили табельное оружие в реку Сангамон вместо того, чтобы пристрелить себя из него.

Брюстер беспомощно двигал губами, но из его рта не доносилось ни звука.

Он чуть не застрелился тридцать лет назад, через несколько лет после возвращения из Вьетнама — молодой мужчина, слишком много повидавший и сделавший в джунглях на другом конце света. Он выбросил пистолет в реку, стыдясь самих мыслей о суициде, выходе, который выбирают трусы. Его дед, умерший за пару лет до этого, каждую минуту был рядом с ним. Мертвые видят все, хочешь ты этого или нет, и многое рассказывают мне, даже если не знают, что я их слышу и слушаю.

— О таких вещах нельзя говорить, малыш, — произнес дед Брюстера, в его голосе слышалась тревога.

Не обращая на него внимания, я прошел мимо директора, забрал у сочувственно улыбнувшейся мне миссис Паджет допуск на урок с заявлением на задержку после занятий и открыл дверь в коридор.

Брюстер еще не пришел в себя, чтобы кинуться за мной. Он стоял в кабинете, сжимая ладони в кулаки и бешено сверкая глазами.

— Посмотрим, как ты переживешь оставшиеся дни без своих особенных привилегий, маленький урод, — процедил он, но не двинулся за мной. Спасибо и на этом.

— Роб! — пораженно повернулась к нему миссис Паджет.

Ха. Будет чудом, если я переживу этот час. Успокаивает лишь то, что когда меня будут отсюда выносить, он не будет звать меня «мальцом». Я кивнул.

— Что ж, смотрите.

Глава 3 Алона

Я почувствовала, что поверхность подо мной жестче, чем моя кровать, и уж точно далека от мягкости облака. Не открывая глаз протянула руку, и мои пальцы коснулись… что это, гравий?

Открыв глаза, я обнаружила себя — где же еще? — слева от желтой полосы на Хэндерсон-стрит. Не во сне, не в раю, а в том месте, откуда все и началось. Мертвой, на середине дороги.

Я села, подавляя желание заплакать. Это ад, да? И я обречена жить в нем, невидимая для всех, в то время как моя лучшая подруга поступит в университет, продолжит встречаться с моим парнем, а потом и выйдет за него замуж. От одной мысли об этом мне хочется тут же, на дороге, свернуться в клубок.

Я так и сделала, опустившись щекой на нагревающийся асфальт. А что еще мне оставалось? Мне не куда и не к кому идти. Меня никто не видит. И тут мне вспомнилось, как часто всякие деревенщины, покурив, харкают из окон машин по дороге в школу. Фу! Я передвинулась на тротуар.

Теннисные корты за моей спиной полнились звуками жизни: людским смехом, прыгающими мячами, лязгом сетчатого забора. Я пораженно обернулась. Это был первый школьный час, и миссис Хиггинс проводила урок физкультуры. Обычно я наблюдала за тем, как ребята направляются через игровое поле к кортам, сидя на уроке, со скуки пялясь на улицу и всей душой желая находиться где угодно, только не в классе.