Призрак и гот

У доски в классе стояли Лизель Маркс, лучшая школьная подружка миссис Педерсон, и парень Лизель — Эрик. Фамилию Эрика я не расслышал. Почти всегда говорила одна Лизель. Не совсем понимаю, почему тут все еще околачивался Эрик, ему было страшно скучно большую часть времени. Лизель с Эриком погибли в автомобильной аварии где-то в семидесятых, возвращаясь домой с выпускного бала, отсюда и ее длинное платье в горошек, и его голубой смокинг. Призраки людей, умерших насильственной и/или неожиданной смертью как правило зациклены на том, почему и каким образом умерли.

Насколько я понял из бесконечной и бессвязной болтовни Лизель, она кинула Клэр — миссис Педерсон, чтобы пойти на выпускной бал с Эриком, парнем, который нравился самой Клэр. И теперь она была уверена, что именно из-за этого, да еще и из-за секса, которым они занимались на заднем сидении автомобиля, ей суждено торчать в междумирье, пока Клэр ее не простит.

Джексон Монтгомери, однако, был привязан к школе гораздо сильнее любого другого человека. Он умер в восемнадцать лет, здесь, на баскетбольном поле, от какого-то скрытого сердечного дефекта — о таких передают иногда в новостях. Он был звездой-нападающим, ведущим команду к областным финальным соревнованиям, когда упал на пол посреди решающей игры. В таких случаях в то время под рукой не было дефибрилляторов. Парень умер, и его команда проиграла, но Джексон, или Джей, кажется, не знал ни того, что он умер, ни результата игры. Сегодня, как и в любой другой день, он сидел за пустой партой, постукивая ногой от нетерпения в ожидании вызова в спортзал на собрание команды перед последней игрой.

Ну и, конечно же, здесь был дед Брюстера.

— Ты не можешь игнорировать меня вечно. Я видел, что ты можешь делать, своими собственными глазами, — сказал он чересчур громко.

Я еле сдержался, чтобы не поморщиться. Чтоб этому Брюстеру пусто было за то, что он забрал мою Марси.

Один из молодо выглядящих дедков злобно зыркнул на деда Брю.

— Эй, приятель, не мог бы говорить потише? Моя внучка учится тут.

— Она не может слышать меня. Эээээй? — Закричал, сложив ладони рупором, дед Брю Дженнифер Майер — одной из подружек-чирлидерш Алоны Дэа. Естественно, она и глазом не моргнула. Наоборот, клевала носом и готова была отрубиться.

— Прекрати! — велел дед Дженнифер. На нем был костюм и дурацкий короткий галстук. Он походил на бандюгана из старого фильма.

Дед Брю не удостоил его ответом, повернувшись ко мне.

— Видишь, с чем мне приходится мириться, малыш? Сделай мне всего лишь одно одолжение, и я смогу, наконец, покинуть эту промежуточную станцию по дороге в ад. — Он бросил на деда Дженнифер через плечо гневный взгляд, на что тот, к моему изумлению, показал ему фак.

Звучит заманчиво, легко и просто, но мой собственный опыт говорит об обратном. В половине случаев мертвые даже не знают, почему все еще не ушли. Да, дед Брю жаждет передать послания сыну и внуку, но это далеко не гарантия того, что он будет свободен после исполнения своих желаний. На самом деле, все может только ухудшиться. Мне несколько раз удалось помочь людям «двинуться дальше», но это произошло лишь после того, как они сделали или приняли что-то, чего не хотели. Даже в смерти люди отказываются что-то признавать.

Я стойко смотрел прямо перед собой, пытаясь сконцентрироваться на том, что говорит миссис Педерсон.

— Некоторые считают, что все эти пьесы написал не Шекспир, — бубнила она.

— Хочешь днем навестить Лил? — прошептала Джуни уголком рта.

— Сегодня четверг, — не подумав, ответил я. Последние восемь месяцев мы ходили в больницу по пятницам — только в этот день недели мама работает в закусочной во вторую смену. Она бы жутко перепугалась, узнай, что я не вернулся домой сразу после школы.

Джуни резко развернулась на стуле, ее ярко-синие глаза горели от злости.

— Ты что-то имеешь против того, чтобы навещать Лил чаще раза в неделю?

— Не позволяй ей говорить с тобой в таком тоне, — посоветовал поверх моего плеча дед Брю.

Я поймал себя на том, что качаю ему головой, и заставил себя остановиться.

— Конечно, нет, — сказал я Джуни, ошеломленный ее неожиданной яростью. — Просто…

— …Ты согласна с этим, Трэвис? — спросила миссис Педерсон, стоя впереди нашего прохода и прожигая нас взглядом.

— Да, — угрюмо ответила Джуни.

— Что, да? — насмешливо переспросила миссис Педерсон.

— Пьеса «Ромео и Джульетта» была написана как трагедия, а не как любовный роман, как думает большинство людей. — Джуни обладала поразительной способностью повторять как попугай то, что услышала, даже если ее внимание было занято чем-то другим. Мне жилось бы намного легче, если бы и я имел такой талант.

Несколько ребят тихо засмеялись.

Миссис Педерсон сжала губы и крутанула в воздухе пальцем. У большинства из нас этот ее жест ассоциировался с саркастическим: «Подумаешь!». Только сейчас он означал: «Развернись».

В любое другое время Джуни бы закатила глаза и мы бы посмеялись над этим, но сегодня она лишь раздраженно отвернулась от меня.