Призрак и гот

— Нет, до него я никогда не видел ничего подобного. Он… это одни сплошные волны эмоций. Но за эти года я много чего разного повидал. К чему ты клонишь? — нетерпеливо спросил я.

— Твой отец умер три года назад, да? Ты сам так сказал. — Она взглянула на меня, словно ожидая, что я буду возражать.

— Да. И что?

— Когда ты стал видеть Злобняка?

Я внезапно понял, к чему она ведет.

— Это ничего не значит. Иногда духам нужно время на то, чтобы найти путь…

— Когда? — лягнула она меня в голень.

Я наклонился и потер ладонью ногу.

— Не знаю, где-то восемь-девять месяцев назад.

На самом деле я точно знал, когда увидел его в первый раз. Это было в первый вечер, когда нас с Джуни пустили к Лили. Моя мама пошла с нами. Я тогда осознал, что не могу остаться здесь.

— Сразу после того, как я сказал маме, что уеду после окончания школы. — Она затопила больницу слезами. Наверное, этого было более чем достаточно, чтобы вызвать отца оттуда, где он находился. Я обещал ему позаботиться о маме — это было последнее, что я сказал папе.

— По-твоему, твой отец, знающий о том, что ты говоришь с призраками, болтался где-то три года, ожидая, когда ты сделаешь что-то, что его взбесит, а уж только потом попытался с тобой заговорить… или убить тебя?

Если так на это смотреть, то, действительно, как-то нелепо получается, но Алона не знает, как тут что работает. Черт, да порой я сам этого не понимаю. Кроме того, кто или что еще это может быть?

— Ты когда-нибудь видел эту штуку без Джуни поблизости? — тихо спросила Алона.

Я похолодел. Память помимо воли воспроизвела все встречи со злобным призраком и каждый раз, это совершенно точно, Джуни или стояла рядом со мной, или была где-то поблизости.

— Нет, — резко ответил я, — это невозможно.

— Почему? — Алона выпрямилась. — Потому что она твоя подружка? Ты не видел, что она делала сегодня в кафе?

Значит, она тоже это заметила. Джуни могла молиться, как мне всегда казалось. И могла колдовать, используя лежащую в рюкзаке спиритическую доску… Нет. Я помотал головой. Не позволю предубеждению Алоны пагубно влиять на мои мысли.

— И я даже не хочу рассказывать тебе о той странности, которую наблюдала вчера у тебя дома. Она вроде как влюблена в тебя, но… — Алона нахмурилась. — Нет, с этим тоже что-то не так. С этой девчонкой реально что-то не так.

— Прекрати, — не выдержал я. — Ты не знаешь ее. Ты не знаешь, через что мы прошли в прошлом году.

— А, ты о таинственной Лили? Почему не расскажешь мне о ней? Я тебя уже кучу раз спрашивала.

Я покачал головой.

— Это не имеет значения. Джуни о моих возможностях понятия не имеет, так что никогда бы не подумала о том, что ты предполагаешь. А если бы даже и знала обо мне, то зачем ей это делать? Вряд ли бы она хотела мне навредить. Она моя подруга.

Алона плюхнулась на стоящее рядом кресло, повернулась ко мне лицом и подобрала под себя ноги.

— Тогда почему, — спокойно спросила она, — Джуни убежала, когда ты спросил ее о дурацкой игре в рюкзаке?

Прямое попадание. И я раньше сомневался в умственных способностях Алоны Дэа? — Наверное, она просто смутилась, — не сдавался я. Но я прекрасно видел выражение лица Джуни несколько минут назад. Если это было не чувство вины, то что-то близкое тому.

— У-ху. — Алона перекинула волосы за плечи. — Может я и красивая, но не глупая. Она что-то скрывает.

— Это не… — Мне вдруг вспомнилось, как быстро Джуни переключается с беспокойства о Лили на засыпание меня вопросами. К чему бы это?

— Я могла бы последить за ней, эти дни я особенно незаметна. — Алона снова повернулась в кресле, вытянув перед собой длинные ножки. Мой взгляд тут же приклеился к ним.

— Эй, мое лицо здесь, — щелкнула она пальцами, и я вскинул на нее глаза.

— Не нужно за ней следить, — сказал я. — Сегодня пятница. Я и так знаю, куда она пойдет после школы. — Джуни ни за что не пропустит посещение Лили, особенно после того, что услышала в больнице и рассказала мне.

— Так мы тоже туда пойдем или как? — Алона смахнула с шортиков… призрачную нитку?

Я поморщился.

— Я наказан и должен задержаться в школе после уроков. И в понедельник тоже. Не могу себе позволить сбежать.

Алона просияла.

— О, здорово, тогда у тебя будет время на то, чтобы кое-чем заняться.

В моей голове прозвенел тревожный звоночек.

— Чем это?

Она приподняла край футболки, обнажив гладкую загорелую кожу на подтянутом животе и маленький аккуратный пупок — чирлидерство явно хорошо сказывается на теле, — и вытащила из-за пояса шортов стопку маленьких, сложенных бумажных листков.

— Прости, — сказала Алона, — у меня нет карманов.

Я прочистил горло.

— Никаких проблем.

Она протянула мне листы. Я взял их, еще теплые от соприкосновения с ее кожей, и развернул. Наверху первого было написано: Р. Брюстер. Хочет получить прощение у сына за то, что нетерпимо относился к его сексуальной ориентации, и хочет, чтобы внук примирился со своим отцом. Анонимные записки?

Отложив первый лист, я прочитал второй — то есть, пробежал глазами. Лизель Маркс и Эрик… Я посмотрел на Алону.

— Что это?