Призрак и я

— Нет, — соврала я, — я не в кино, я тут кое с кем встречалась по делу, а теперь пора бежать.

— Может, хоть телефон оставишь? Я столько раз пытался тебя найти!

— Нет, не оставлю. Зачем? Мы уже в прошлом. Пока! — С этими словами я развернулась и пошла в сторону перехода. Я улыбалась и чувствовала облегчение. Я была уверена, что моя жизнь сложилась так, как должна была сложиться. И хотя воспоминания о том дне в Царицыне продолжали время от времени меня посещать, они скорее дарили ощущение приятной грусти, чем тоски или сожаления.

Я достала из сумки мобильник и позвонила Георгу.

— Слушай, я передумала идти в кино, может, я заеду к тебе пораньше и мы поужинаем?

— Конечно, приезжай! — ответил мой муж. — Я как раз хотел тебя куда-нибудь пригласить, чтобы отпраздновать нашу четвертую годовщину. Надеюсь, ты не забыла о ней?

— Ой, ну конечно, не забыла. Думала, что ты не помнишь, и не хотела тебе говорить, собиралась устроить сюрприз, — соврала я.

Последние месяцы я была совсем замотана, разрываясь между трехлетним ребенком, работой и семьей, и меньше всего хотелось думать о том, сколько лет мы прожили вместе.

10 октября, 2053 года, 11.30

— Бабушка, просыпайся!

Я открыла глаза, пытаясь понять, где я. Последнее время мне снились очень яркие, реалистичные сны, и возвращаться в действительность зачастую было тяжело. Я посмотрела прямо перед собой на плотные темно-коричневые шторы, а затем с улыбкой перевела взгляд на свою уже такую взрослую внучку. Совсем скоро ей должно исполниться тринадцать лет! Время летит так быстро. Но меня почему-то это совсем не расстраивало. Крепло ощущение, что я наконец-то справилась со своим предназначением. Быть может, я не получила Нобелевскую премию, не спасла беженцев в Африке и даже не написала умных книг на тему того, как можно изменить свою жизнь (уж кто-кто, а я-то точно могла бы это сделать). Но я кое-что сделала для себя лично. А это часто гораздо важнее, чем все остальное. Многие из нас пытаются решить глобальные проблемы, не понимая, что начинать поиск причин «вселенского зла» нужно в себе, а не снаружи, в окружающем мире. Желание помочь похвально, но только в том случае, когда люди не пытаются убежать от собственных проблем в попытках решить чужие.

Теперь моя душа наконец-то спокойна, и от этого меня переполняло счастье. Немногие могут похвастаться тем, что ни о чем не будут сожалеть, если им скажут: «Через пять минут вы умрете». Я бы не сожалела…

— Доброе утро, Марина! — наконец обратилась я к внучке.

Марина терпеливо ждала этого. Она уже привыкла ко всем моим чудачествам. Я часто помогала советом, когда в ее жизни что-то не ладилось, а ведь в тринадцать лет решаются такие важные вопросы! Первая любовь, насмешки, избавление от комплексов, ссоры с подругами и еще много чего.

В детстве я часто рассказывала ей сказку о доброй фее, которая появилась в моей жизни сначала во сне, а затем наяву и помогла ответить на все вопросы, которые мучили меня много лет. Она не взмахивала волшебной палочкой, а просто заставляла думать по-другому, действовать и не бояться. Фея говорила, что страх существует до определенного момента, а потом пропадает, потому что рано или поздно бояться становится нечего. И именно в этот момент обретаешь счастье. Подлинное счастье, которое уже ничто не способно отнять.

Когда Марина выросла, она всегда вспоминала эту сказку. Она и сейчас уверена, что, несмотря на то, что я с каждым днем помню все меньше, в моей памяти всегда останутся две вещи: имя внучки и та сказка, которую я ей рассказывала.

— Доброе утро! Пойдем завтракать, ба! Все уже готово!

Я улыбнулась, кивнула и, опираясь на кровать, с трудом поднялась на ноги и взяла свою трость. Неторопливо проковыляла через комнату, отодвинула занавески. На дворе была ранняя осень, которую я так люблю. Клен, упиравшийся ветками в окно моей комнаты, стал в последние дни желто-красным, и это радовало, как ничто другое. Особенно в те дни, когда небо было ясным.

— Ба, все остынет! Умывайся и приходи, хорошо? — Голос Марины заставил меня встрепенуться.

— Да, да, Мариш, иду, — и с этими словами я отправилась в ванную.

С кухни уже доносились ароматы свежесваренного кофе и яичницы с колбасой. Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Мой врач сейчас устроил бы мне взбучку, если бы узнал, что я ем на завтрак при моем уровне холестерина и при обострившейся в последний год гипертонии. Но я твердо пообещала ни в чем себе не отказывать.

Когда я зашла на кухню, Марина уже разливала кофе по чашкам.

— Ба, слушай, у меня к тебе просьба. Я сегодня вечером иду на дискотеку с Сережей, помнишь, я тебе о нем рассказывала. Не говори об этом маме, ладно? Иначе она расстроится.