Призрак из прошлого (Чарли Бон - 2)

Чарли осторожно натянул рукав его плаща так, чтобы прикрыть перчатку, а потом помог Лизандру усадить несчастного страдальца на одно из трех мест, которые верная Оливия отыскала для них в последнем ряду.

К несчастью, их запоздалое появление в зале не укрылось от бдительного ока доктора Солтуэзера. Он грозно насупился, многообещающе покачал всклокоченной головой, затем вновь повернулся к сцене. Собственно, концерт еще не начинался: посреди сцены высился доктор Блур и говорил пространную речь о музыке. Вскоре до опоздавших дошло, что он излагает жизнеописание гостя академии, знаменитого пианиста Альберта Терцини.

Сама знаменитость, смуглый кудрявый мужчина с непроницаемым лицом, сидел за роялем, скрестив руки на груди, и терпеливо ждал окончания речи. Время от времени он косился на алый бархатный задник.

Наконец директор договорил. Зал бурно зааплодировал. Альберто Терцини крутанулся на круглом вертящемся табурете, взмахнул руками, и его длинные пальцы легли на клавиатуру.

Габриэль Муар и сам учился на музыкальном, причем играл именно на фортепиано, и теперь он с возрастающим вниманием слушал игру Терцини. Постепенно дыхание мальчика выровнялось, искаженное лицо разгладилось, он забыл о боли и с удовольствием слушал сложные фиоритуры и пассажи.

Вторая пьеса, которую исполнял Терцини, отчего-то показалась Чарли знакомой, но откуда - он вспомнить не мог. Какое-то давнее туманное воспоминание, может быть, из совсем раннего детства - вот что навевала эта музыка. «Может, папа играл эту пьесу?» Чарли слушал, слушал и незаметно для себя задремал. Ему приснилась та самая комната, о которой рассказывала бабушка Бон, - белая, со светлыми шторами на высоких окнах, пустая, если не считать рояля. А за роялем сидел отец, но лица его Чарли различить не мог. Он ведь даже не помнил, как выглядел папа, потому что бабушка Бон уничтожила или спрятала все фотографии своего единственного сына.

- Чарли! Просыпайся! - Габриэль дергал Чарли за рукав.

Чарли вздрогнул и открыл глаза. Сцена уже опустела, и публика теснилась в проходах между рядами, направляясь к выходу.

- Сколько ты проспал? - спросил Габриэль.

- Не знаю, - честно ответил Чарли. - Похоже, почти весь концерт. - Он с усилием поднялся со стула.

Из зала все трое вышли вместе, но Лизандру следовало идти в другую спальню.

- Тебе не лучше? Ты поправишься? - спросил он Габриэля на прощание.

- Выживу как-нибудь, - невесело усмехнулся тот.

- Мы попытаемся снять перчатку еще раз, - пообещал окончательно проснувшийся Чарли.

В спальне он рассказал о перчатке Фиделио, и вдвоем они совершили на нее новую атаку. Мальчики провозились минут пять, не меньше, и все без толку. Габриэль отправился в ванную и прибег к мылу и воде, но и это не помогло.

Габриэль вернулся расстроенный.

- Бедная ее хозяйка, - пробормотал он, устало опускаясь на край койки. - Должно быть, сломала себе все пальцы.

- А кто она была, ты знаешь?

- Она не была, она есть, - поправил Габриэль. - Она жива, более того, живет в академии. Я ее как-то видел. Это траурная дама из музыкальной башни. Раньше я думал, что она привидение, но, оказывается, ошибался. Просто она никому не нужна и совсем одинока.

К ним незаметно подкрался Билли Гриф и уставился на перчатку.

- Что это у тебя? - поинтересовался он у Габриэля.

- А как по-твоему, на что это похоже? - без особого тепла в голосе спросил Фиделио.

- На перчатку. А почему ты в одной перчатке, Габриэль?

- Снять не могу, вот почему, - вздохнул Муар.

Билли сосредоточенно свел белесые брови. Вопросов он больше не задавал, но вернулся к своей койке с видом глубокой задумчивости.

Последующие попытки снять перчатку также не увенчались успехом. От воды и мыла упрямая перчатка охватила руку как вторая кожа.

- Не тратьте силы, ребята, - посоветовал Габриэль. - Придется мне так с ней и спать. Может, за ночь она высохнет и наконец слезет. - Он широко зевнул. - Ох, я так устал, что готов заснуть где угодно и в чем угодно.

И точно, едва опустив голову на подушку, Габриэль забылся сном. Но ночью его мучили кошмары, он стонал от боли и ворочался с боку на бок.

Габриэль производил такой шум, что был единственным, кто спал: остальным, в том числе и Чарли, не удалось даже глаз сомкнуть. Дамиан Сморк швырнул в стонавшего во сне Габриэля подушкой, но тот не проснулся, только зарылся в одеяло и вздохнул.

Наутро, а также днем и вечером Чарли с Фиделио несколько раз подступались к перчатке, но она как будто приросла к руке Габриэля намертво. Сама рука безжизненно висела вдоль тела. Габриэль уже стал жаловаться на то, что не чувствует пальцев.

Мальчики не знали, что и делать. Разумеется, посвятить в это дело надзирательницу было невозможно. И вдруг Чарли осенило. Когда свет в спальне погас, он перевесился со своей койки к страдальцу Габриэлю и шепнул:

- Кажется, я знаю, кто тебе поможет.

- Кто?

- Один человек, который живет за кухней. Только надо подождать до полуночи.

- Хорошо, тогда разбуди меня.

- Договорились.