Призрак Карфагена

А довольный Эльмунд уже прямо с лестницы посылал стрелы!

Все было кончено в три минуты. Разленившаяся городская стража, наследница римских времен, просто не могла долго сопротивляться неукротимой ярости варваров, спасавших своего вождя.

Удар! Удар! Удар!

И только стоны… Трупы… Раненые… И уносящие кровь потоки дождевой воды.

— Скорее с нами, брат! «Голубой дельфин» ждет.

— Там Рутбальд?

— Он погиб, погиб с честью и славой! Но мы же набрали дружину… и моряков.

Ворвавшись на причал, варвары понеслись, опрокидывая тюки и расталкивая грузчиков, — быстрее, быстрее… Хотя, наверное, сейчас уже можно было и не спешить — пока еще дойдут вести. Впрочем, люди Гейзериха соображали хорошо, так что из гавани нужно было выйти как можно быстрее.

Вот и керкур! Родное, можно сказать, судно. Господи, как же его потрепало!..

— Ты сам будешь командовать, хевдинг?

— Ну да! — Саша быстро встал к румпелю. — Отдать швартовы. Поднять артемон! Долон на мачту.

Долон — так именовался главный парус.

— Гитовые крепить. Оставить парус рифленым.

Покачиваясь на волнах, «Голубой дельфин» вышел из гавани и, убрав рифы, быстрокрылой птицей понесся в открытое море.

Никто даже не спрашивал хевдинга — куда?

Но он все же сообщил:

— Мы идем в Рим, друзья! Есть там одно славное дело.

— В Рим?! — Гислольд похлопал ресницами. — Так и Гейзерих-кениг тоже задумал поход.

— Вот и славненько! Мы будем там раньше других и много чего успеем.

Попутный ветер дул в паруса, наклоняя мачту, и пенные брызги с шумом обрушивались на палубу. Александр держал курс на север. И даже не пытался искать «Тремелус», потому что твердо знал: тот скоро объявится там же, куда сейчас направлялся «Голубой дельфин». У берегов Италии, рядом с Остией — морскими воротами некогда великого Рима.

Глава 20 Май 455 года. Рим Не прошло и суток

Остался Беовульф единовластным вождем…[20]

— Я следил за Маргоном с того самого времени, когда стал его подозревать, — уютно устроившись на корме, рассказывал Эльмунд. — Там, на суде, он узнал имя моего отца — я сам виноват, сказал, не подумав. Нужно быть хитрее. Маргон потом угощал меня вином, все выспрашивал, но тут уж я был начеку! И видел, как он встречался с Умманом Сутулым!

— Да, они знают друг друга, — согласно кивнул Александр.

Чувство вины, словно какая-нибудь липкая гадость, все еще не покидало хевдинга, винившего себя за глупость. Расслабился, что и говорить, занявшись поисками «Тремелуса» и Ингульфа, ничего не замечал вокруг.

Что ж, он всего лишь человек, а не герой комиксов, а человеку, как говорили римляне, свойственно ошибаться. Слава богу, ошибка не оказалась фатальной благодаря сообразительности Эльмунда!

— Я нашел корабль и даже поболтал с одним из дружинников. О, как он обрадовался, услышав, что ты здесь! Немедленно хотел идти на встречу. Я еле уговорил подождать — ведь ты же их не звал! Потом купил лук и стрелы, средств, что ты дал мне, вождь, вполне хватило. А затем я пошел в «Скользкий угорь» — ведь ты должен был находиться именно там. И неожиданно встретил Маргона — он куда-то спешил и меня не заметил. Я и подумал: куда же он так несется? Мне показалось это подозрительным… Проследил. Он вошел в какое-то большое здание — термы, как я потом выяснил. И вышел почти сразу же, а руки его были в крови!

Саша дернулся:

— Так он что, убил старика Селевдра?

— Банщика? Да, убил. Не знаю, правда, зачем. А когда я увидел, что он разговаривает с начальником стражи, как с давним знакомым, понял: Маргон — предатель! И рассудил, что один вряд ли справлюсь. Побежал за подмогой к твоей дружине. Ну а дальше ты видел… Я правильно поступил, хевдинг?

— Очень правильно, Эльмунд. Как истинный воин, преданный своему вождю!

Мальчишка довольно засопел и зарделся: все же он был еще очень юн для того, чтобы научиться скрывать свои чувства. Впрочем, у варваров, в отличие от римлян, их никто и не скрывал.

~~~

Вечный город производил впечатление даже сейчас, когда многие, разрушенные еще в 410 году варварами Алариха здания и храмы не были восстановлены, тоскливо глядя на улицы темными провалами окон. И все же миллионный город шумел, ошеломлял, подавлял и жил, казалось, прежней жизнью. По сути, мегаполис так и оставался языческим, лишь стыдливо прикрываясь фиговым листком христианства. Здесь все, буквально все было пропитано духом старой империи, центра языческого мира: Капитолийский холм, Пантеон, Колизей, Форум, статуи античных богов на мощеных площадях и широких улицах, белоснежные виадуки, да и сами городские кварталы, даже кварталы бедноты, сплошь застроенные шестиэтажными каменными домами. Все это вызвало невольное восхищение даже у Саши, что уж говорить о варварах.

Они оставили корабль в гавани Остии, прибыв в Рим, как все, на запряженной волами барже, что неторопливо поднималась вверх по Тибру. Вышли… Ну чисто провинциалы в Москве, в первый раз увидевшие метро!

Эльмунд так даже восторженно присел, потрогал мостовую руками:

— Ой, вождь мой! А зачем здесь эти желобки?