Призрак Карфагена

— Ха, приятный! Между нами говоря, распутник и сластолюб, каких мало! Ни одной женщины не пропустит. Мужики его давно уже собирались бить, да так и не побили, потому что трусы все! Трусы и подлецы, только и могут друг с дружкой собачиться.

Однако добрая женщина эта Августина!

— А бабы их, так и вообще — тьфу! Курицы! Слова доброго не стоят. Все меня промеж собой склоняют, дуры. И косы-то я не заплетаю, и на язык слишком остра, да и вообще, их послушать, так и мужикам прохода не даю. Можно подумать, мужики у них красавцы писаные! Да без слез и не взглянешь!

Александр хмыкнул:

— Тебя послушать, так тут и вообще хороших людей нет.

— А и нет! Кузнец еще ничего, добрый, но и тот тайный языческий жрец и колдун. Эй, Агуций! Да разожжешь ты наконец очаг или нет? Ох, горе мое… Самой, что ли, пойти? А, не… во-он, дымком потянуло… Ты вот что, Бритт, можешь пока с сынком моим по окрестностям прогуляться, а я еду приготовлю. Не переживай, накормлю отменно!

— Да я и сам кого хочешь накормлю.

Но предложение было хорошее — пойти прогуляться, уже, так сказать, на легальных основаниях. Посмотреть, что тут к чему. Тем более в обществе гида, пусть даже такого оборванца, как Агуций.

— Все! Разжег, матушка!

Ага, легок на помине.

— Покажи гостю деревню.

— Угу. Покажу. Идем, Бритт!

Хм… Бритт, ну надо же!

В те времена путешественники были в диковинку. Старые торговые связи рвались, купцов становилось все меньше: опасно было везти товары, слишком уж много разноплеменных шаек рыскало по просторам некогда великой империи. «Шаек» — это еще мягко сказано! Целые разбойничьи полчища гуннов, готов, франков…

Правда, с распространением христианства пошли паломники, да и варвары иногда вполне мирно перемещались в поисках лучшей доли. Гость, путешественник, был интересен всем: хотелось знать, как там живется, в иных землях.

Наверняка ближе к вечеру староста соберет особо приближенных жителей деревни «на беседу».

Вот тут всех и надо выспросить — где, да что, да как? И самому не подставиться — рассказать про Британию, не особо искажая факты.

— Ну? В лес пойдем или к морю? — на ходу обернувшись, деловито спросил парнишка.

— К морю. Во-он к тем утесам.

Туда и пошли. Идти пришлось неожиданно долго — наверное, с полчаса, но открывающийся с утесов вид того стоил. Казалось, если б не легкий туман, было бы видно Англию… то есть Британию, конечно.

— Вон наши рыбаки. — Улегшись животом на плоский камень, Агуций показал рукой. — Ишь трудятся… Видать, удачный сегодня выпал денек!

— А ты почему не с ними? Тоже бы рыбки половил, помог матушке.

— Ага, половил, — неожиданно зло отозвался мальчишка. — Что я, дурак, за три маленькие рыбки работать? И это — если улов.

— Как это — за три рыбки? — не понял Саша.

Агуций посмотрел на него с подозрением:

— Можно подумать, у вас в Британии не так! Рыбу ловят общиной. Чтоб туда вступить на равных, нужно с лодкой явиться или хотя бы сеть свою иметь.

— Понятно. Ого! Что это там за парус?!

— Где?! — Мальчишка быстро всмотрелся. — Ага! Вижу!

Серый с красными полосками парус стелился над водой почти у самого горизонта. Быстро исчез, видать, повернул к меловым британским утесам.

— Корабль… — взволнованно прошептал Агуций. — Надо сообщить нашим. А где ты в Британии жил?

— Как где? Я уже говорил — в Камулодуне.

— Ничего ты не говорил!

— Ну, значит, забыл.

— Говорят, ваш наместник скоро станет править Империей. Правда?

Саша пожал плечами:

— Не знаю, не слышал.

Сколько же этому парню лет? Ну, самое большее двенадцать. Значит, матушке его, Августине, лет двадцать пять — двадцать шесть. Старушка!

Ну да, так и получается. Девок здесь замуж выдавали рано, лет в двенадцать-тринадцать, в четырнадцать они уже рожали первенцев, ну а потом — каждый год. Женщинам простаивать не давали, и не важно, крестьянка ты или императрица! Ну да — пятеро погодков, потом муж умер. Где-то двадцать шесть… А родить больше не может, потому что наверняка был сделан аборт. Или как это здесь называется — вытравить? Бабка-повитуха или тот же колдун-кузнец… Несчастная женщина! Кстати, по ней и не скажешь: выглядит-то Августина хорошо, всем бы так.

— А что там за дым? — Александр посмотрел влево, на утесы, поросшие жесткой желтой травой и можжевельником.

Действительно, что-то горело и дым поднимался вверх белыми густыми клубами.

— Наверное, рыбу котят, — пожал плечами Агуций. — Да-да… Чуешь, как вкусно пахнет? Пойдем, матушка уже, верно, нас заждалась.

Молодой человек почувствовал, как сильно проголодался. Еще бы, последний раз ужинал еще в Арроманше! Арроманш, Байе, Пуант-дю-Ок — каким это все казалось теперь далеким.

Хотя вот он — Пуант-дю-Ок — не тот ли мысок? Очень похож. И рыбу там коптят… Не высоко ли забрались?

~~~

Августина ждала их, сидя все на том же межевом камне. Довольная, в чистой тунике, точнее, в двух — одна поверх другой, по имперской моде. Правда, были они из грубого полотна, но все же сидели на ней неплохо.

— Долго же вы шлялись! Уже и рыбаки пришли. Сейчас поедим — и на беседу. Тебя, Бритт, ждут в доме старосты. Прошу к столу.