Призрак киллера

Самое опасное в жизни киллера — не убить заказанного «клиента», а как раз другое — опасно идти к заказчику получать свои деньги. Потому что скорее всего именно тут его и ожидает предательская пуля. А верить в благородство и честность заказчика — непростительное легкомыслие. Если уж человек пошел на то, чтобы нанять киллера для убийства своего противника, то наивно полагать, будто бы он — честный человек…

Первым поползновением Щелкунчика было повесить трубку после того, что он услышал, и больше не снимать ее. Он не хотел возвращаться в прошлое ни под каким видом. Он все это уже проходил и слишком хорошо знал, что это такое и чего стоят все эти предварительные разговоры и последующие за ними действия сторон. Он не хотел снова быть киллером, ему это было не нужно.

Единственно, почему он не бросил трубку, было то, что он знал — такие вещи так просто не делаются. Если ему позвонили, значит, про него много знают. И так быстро не отвяжутся. Если уж заказчик звонит киллеру и делает ему предложение, значит, у него есть для этого веские причины. Значит, ему много рассказали, дали, так сказать, рекомендацию и все прочее…

— Мы с вами раньше работали? — на всякий случай уточнил Щелкунчик. Вдруг это кто-то из прежних заказчиков? Тогда что-нибудь прояснится.

— Нет, конечно, — хмыкнули в трубку. — Так дела не делаются.

— Я знаю, что не делаются, — ответил Щелкунчик. — Мне просто хотелось узнать, знаете ли это вы.

— Что знаем? — насторожился голос в трубке, и впервые за все время разговора в нем почувствовалась растерянность. Уже хорошо, пусть понервничает — заказчик должен чувствовать свое место.

— Знаете, как делаются такие дела, — со смешком сказал Щелкунчик, показав, что он не лыком шит и не испугался.

— Я вам звоню от Арсения, — произнес человек на том конце провода, поняв, видимо, что пришло время вручать верительные грамоты и снять покров со своего таинственного появления.

Тут пришел черед Щелкунчика несколько растеряться. Арсения он знал давно и понимал, что это — серьезный человек. Его рекомендация немало стоит, он не всякому даст телефон Щелкунчика. Арсений знал о том, что Щелкунчик завязал и занимается теперь другими, мирными делами. Если Арсений, зная это, все же дал его телефон, значит, он тоже имел для этого основания…

— Нам надо бы повидаться, — сказал человек на другом конце, прерывая установившуюся паузу. — Я вас уверяю, что вы не пожалеете. Нам нужен грамотный специалист, и мы действительно готовы заплатить хорошо.

— Что вы имеете в виду? — спросил Щелкунчик нетерпеливо, потому что вообще не любил телефонных разговоров, а кроме того, у него окончательно замерзли босые пятки…

— Не по телефону, — произнес голос. — Сами все прекрасно знаете, незачем придуриваться. Спускайтесь вниз, мы вас ждем.

Щелкунчик сообразил, что с ним говорят по радиотелефону из машины, стоящей внизу. Это было понятно по тому, как хорошо было все слышно — говоривший был совсем рядом.

Щелкунчик мгновенно перебрал в сознании все возможные варианты, которые могли его ожидать в случае, если бы он согласился на предложение спуститься в машину. Его могли убить, например… Могли? Маловероятно. Есть масса способов убить человека и не назначая ему свиданий по телефону, вообще — без всяких там хитроумных разговоров. Человек — слабое существо, ему достаточно просто всадить шило в сердце, когда он едет в давке московского метро… Уж кто-кто, а Щелкунчик это прекрасно знал…

Значит, убийство ему вряд ли грозит. Могут быть рэкетиры… Заманят в машину, свяжут и станут вымогать деньги. Но это уже было с ним, и даже похуже. Рэкетиры похищали его жену и детей. Но тогда, впрочем, почти что обошлось. Только Надя пострадала, но это были пустяки в сравнении с тем, что могло бы быть.

Сейчас рэкет вряд ли заинтересуется Щелкунчиком. Денег у него не так уж много, точнее — совсем мало. Серьезные бандиты такими суммами не интересуются, а с шантрапой Щелкунчик справится даже в связанном состоянии.

— Хорошо, — сказал он и повесил трубку телефона, сразу столкнувшись взглядом с женой Надей, стоявшей тоже, как и он, босиком в коридоре и молча смотревшей на него.

Надя не спросила, кто это звонил, она только смотрела, как Щелкунчик натягивает одежду и куда-то уходит из дома среди ночи.

— Я ненадолго, — сказал он мрачно. Потом подумал, что такое краткое объяснение давать нехорошо, Надя заслужила более откровенного разговора. Но не начинать же сейчас длинный рассказ о своей предыдущей жизни, которая только что напомнила о себе вот этим звонком… Все-таки нужно было сказать что-то правдивое и краткое. — Я вернусь через десять-пятнадцать минут, — сказал он, глядя в бледное со сна и от испуга лицо Нади. — Максимум — через час.

— А если и через час не придешь? — еле шевеля губами и страдальчески глядя на него, спросила жена.

— Если не приду через час, то уж не приду больше никогда, — жестко произнес вдруг Щелкунчик. — Тогда меня и ждать не надо.