Призрак Максика

— Чего тебе надо от меня? — спросил я, стряхивая с запястья последних опарышей. — Я сделал тебе твою пластилиновую крепость. Она такая же или даже лучше. Лично мне она нравится. Ты же сам просил о помощи? И я помог. Теперь мы в расчете? Да, мне очень жаль, что я не пропустил тех людей на пешеходном переходе. Теперь я буду останавливаться за квартал перед каждым пешеходным переходом. Всё? Наш конфликт исчерпан? Ответь, Максик.

Внутри крепости заметно посветлело или глаза привыкли к темноте. Мне удалось разглядеть лицо Максика. Его глаза были как всегда пусты и безразличны. Он поднял правую руку и помахал так же как в тот день, когда я первый раз увидел возле «Шаурмы на углях». Он опустил руку. Зашуршали ползающие возле него черви. Вонь прелых листьев и сырой земли смешивалась с запахом пластилина.

— Ах ты долбанный… — прошептал я, чувствуя разочарование.

Проще было разговаривать с пластилиновой крепостью, чем с призраком.

Но вот по фигуре Максика прошла знакомая мне черно-белая рябь. На несколько мгновений помеха осветила пространство и я увидел центральный зал крепости с замершими корявыми фигурами пластилиновых защитников крепости. Маленькие бутафорские светильники на стенах. Крохотные окна под потолком, лестница ведущая на второй этаж и на верхние башни. Я даже успел заметить, что пластилиновый пол будто украшен отпечатками тонких полукружий.

Это же отпечатки моих пальцев, — изумился я.

А Максик молчал.

— Короче, поговорить у нас, кажется, не получится, — констатировал я.

— Ты помог мне, — вдруг раздался его голос, раздавшийся словно из под слоя земли.

Я облегченно вздохнул. Да, неужели? Оказывается у этого маленького призрачного поганца есть какое-то подобие благодарности? Ты помог мне, — эти слова приятно польстили моему самолюбию. От рукопожатий, конечно, я воздержусь, — решил я, потому что после последнего прикосновения призрака по моей руке будто все ещё ползали черви. Просто сейчас развернусь и пойду к выходу. Нет, пожалуй, надо хоть что-то сказать пареньку на прощание. Я прокашлялся и потер лоб, произнес так, будто разговаривал с живым маленьким мальчиком

— Максик, получается, что я сделал твою крепость и помог тебе. Значит я могу уйти, не так ли? Ты, ведь знаешь, что я не сам по себе. У меня есть жена. Ты ведь был у нас дома. Она ждет меня. Я нужен ей и… — на этих словах я замолчал, понимая, что не стоит даже упоминать при этом существе о своём будущем ребёнке.

Я сделал пару шагов назад, не спуская глаз с застывшей фигуры призрака. Со стороны я похож на бедолагу из нуарного криминальной комедии. Отдал бандитам то, что они требовали и теперь пытаюсь свалить из их логова целым и невридимым.

По Максику прошла волна и он неожиданно материализовался около меня. Перемещение в пространстве получилось у него, надо признать, довольно красивое, даже изящное. Он схватил меня за руку. Я сморщился от ледяной стужи, снова проникшей мне под кожу. Вокруг шуршало множество опарышей. При каждом движении призрака они сыпались из него и снова заползали ему в кроссовки, под джинсы и куртку. Мне вспомнился случай из детства, когда мама, решив, видимо, избавить меня от будущего чувства значимости и возможной мании величии, вдруг подвела меня к нищему на улице и приказала мне никак не реагировать на него. В смысле не замечать его жуткую вонь, отвратительную красную пропитую физиономию и грязь на руке, которой он вдруг меня потрепал по щеке. Бомж сказал мне “хороший мальчик” и мать дала ему несколько монет и мы пошли дальше. “Все люди одинаковые. Запомни. Никто из нас не хуже и не лучше”, — напутствовала меня мать. Да, уж мама могла бы гордиться мной. Вот я стою напротив рассыпающего во все стороны опарышей, благоухающего ароматом свежевырытой могилы призрака и ничего… Общаюсь как с равным. А что? — нервно подумал я и чуть было не засмеялся. — Никто не хуже и не лучше. Будь ты хоть мёртвый, хоть живой.

Так-то оно так, вот только призрак не собирался меня отпускать. Он стоял и держал мою руку, как смоляной человечек, к которому меня прилепили сказочные перипетии.

Я попытался выдернуть руку. Не тут-то было. Максик держал её крепко.

Внутри меня разгоралось раздражение. Да, все люди равны, но твоя, поганец, свобода заканчивается там, где начинается моя свобода. Я дернул руку. Хватка у призрака, как у больших тисков.

— Забирай крепость и отвали от меня. Что тебе ещё нужно? — крикнул я.

Призрак поднялся сантиметров на двадцать над полом. Он продолжал держать меня и заглядывал мне в лицо криво расположенными кровоточащими глазами.

— Твоя крепость — это твоя крепость, — раздался голос Максика. — А я хочу твою душу.

Я ощутил разочарование, как ребёнок, который сделал что-то ценное и притащил это матери. А та сказала, что не больно-то ей это и нужно было. С другой стороны, почему тогда мы разговариваем с призраком именно здесь? В моей пластилиновой крепости. Я дёрнул руку и призрак не держал меня. Моё падение на пятую точку не было слишком болезненным. Пол ведь был пластилиновым. Я вскочил и ткнул в призрака указательным пальцем