Призрак Малого Льва

До последней секунды ей не верилось, что перед ней возникнет тетя Флора, живая и настоящая. Но тетя Флора возникла. Она была где-то в больнице, в кабинете с распахнутыми на закат окнами. Ингерде даже показалось, что запахло лекарствами.

— Слушаю, — сказала Флоренсия деловито.

Красивая, элегантная женщина в серебристом халате, как всегда хрупкая, с усталым, чуточку постаревшим лицом и с волосами, подстриженными в пышное каре. Такая знакомая и родная тетя Флора, которая зачастую была ей ближе матери.

— Тетя Флора, это я.

Строгое лицо внезапно изменилось. Тонкие губы дрогнули в неуверенной улыбке.

— Герда, девочка моя, это ты?!

— Я. Вы разве не слышали, что прилетел «Гремучий»? — Слышали, конечно. Но мы не знали, что ты в экипаже.

— Я не в экипаже. Я капитан.

Она заметила, что тетя Флора в нее внимательно всматривается, словно старается что-то понять. Ингерда, пожалуй, изменилась гораздо больше, чем она, хоть и лет ей было меньше, и не стригла она волос, и не меняла родной планеты.

— Рада за тебя, — сказала наконец Флоренсия.

— Я очень постарела, да?

— Прилетай немедленно, — был ответ, — я сейчас освобожусь.

— А где Ольгерд? Я почему-то не могу ему дозвониться.

— Ничего удивительного. Он в подземелье. Работает.

— С ним все в порядке?

— Не волнуйся. Все нормально.

— Он мне то же самое писал. Какое глупое выражение: «все нормально»!

— Подробности при встрече, — улыбнулась тетя Флора.

— Хорошо. Как тебя найти?

— Наш адрес зашит в любом модуле. Бери такси и лети.

— Ты по-прежнему жена Конса?

Флоренсия почему-то засмеялась.

— Такое иногда случается, детка.

— Просто это ты такая мудрая.

— Просто нам некогда видеться.

— Рада за тебя, — сказала Ингерда, — через час прилечу.

Летела она уже в темноте. Рассекать фиолетово-синюю мглу ей пришлось недолго. На окраине города, у моря, стоял утопающий в зелени сосен особняк, его шестигранные окна мягко светились желтым и розовым, ей сразу показалось, что за ними тепло и уютно. Почва была песчаная, клумб и грядок не видно, только сосны и шахматки дорожек.

Тетя Флора вышла ей навстречу и показалась почему-то совсем уж маленькой, за ней подскочил робот, заметив, что у Ингерды приличная сумка.

— Пойдем, девочка. Как я рада, что вижу тебя!

— Я тоже, Фло. Мне так тебя не хватало все эти годы.

— Я пока одна, — говорила Флоренсия по дороге, — но скоро все соберутся, — Конс дозвонился даже Ольгерду. У них персональная связь. Так что увидишь своего брата.

— А кто еще будет?

— Адела с Леманом. И Риция, конечно. Знаешь, мы живем все вместе. У Конса такие патриархальные замашки! Но никто никому не мешает, потому что никого обычно не бывает дома.

— А Риция — это его внучка? — спросила растаявшая от уюта Ингерда.

В гостиной стоял запах свежезаваренного кофе. Как дома.

— Племянница, — сказала Флоренсия с улыбкой, — но мне она совсем как дочь. Я ее вырастила.

Ничего особенного как будто не прозвучало, но сердце почему-то ёкнуло.

— Почему — ты? — пробормотала Ингерда, не решаясь задать прямой вопрос.

— Это всех устроило. Ее мать предпочла остаться на Наоле, есть и такие фанатики, и никто их силой не тащит… А у меня, сама знаешь, не может быть детей от Конса… но это отдельный разговор. Ты знаешь, она больше похожа на Конса, чем на Леция. Иногда я просто сама не верю, что это не наш ребенок.

Они сели не за накрытый обеденный стол, а за маленький у дивана, с чашечками кофе и пирожными. Почему-то стало грустно. В гостиной было как-то уютно и по-семейному. Тетя Флора слишком долго жила одна, она так истосковалась по семье, что это чувствовалось в каждом ее слове, в каждом взгляде на свой дом, в каждой вышитой подушечке на диване. Она создала семью из ничего, там, где ее быть не может. И ей это, кажется, удалось.

— А что же Леций? — спросила Ингерда с безразличным видом.

— Иногда появляется, — усмехнулась Флоренсия.

Робот осторожно забрал грязные чашки и принес новые.

— Ужасно хочу спать, — призналась Ингерда, — по корабельному времени сейчас два часа ночи. Кофе мне как раз кстати.

— Ты останешься у нас?

— Нет-нет. У меня почти весь экипаж в гостинице. Мало ли что…

— Как же ты изменилась, детка.

— Не только я, многое изменилось.

— Как твои дела? Что нового? Рассказывай.

— Я вам привезла кучу фильмов и фотографий. Вон, видишь какая сумка… Эдгару скоро девятнадцать. Это абсолютно не мой ребенок. От Ясона я давно ушла и все эти годы летаю. Его вырастили бабушка и дедушка. Почти та же история, что и у вас. Зела родить не может и без ума от внука.

— Как они там?

— Они не там, Фло. Ричарда послали к лисвисам. И он, как водится, потащил за собой всех, кого любит: и жену, и внука.

— Господи, что мальчишке делать у лисвисов?

— Ему-то везде интересно. Лучше скажи, что там делать Зеле? Ведущая актриса, умница, красавица… Знаешь, я иногда вспоминаю свою мать: может, ей вовсе и не хотелось летать? Может, ей хотелось сидеть дома со своими детьми, просто ее никто не спрашивал?.. Я на многое сейчас смотрю иначе, Фло.

— Не могла представить, что ты не любишь детей, — призналась Флоренсия.