Призрак Мими

Обвинение, признавала газета, было выдвинуто несмотря на то, что тело так и не нашли. Но среди вещей марокканца обнаружен складной нож со следами крови, причем группа ее совпала с группой крови пропавшего Роберто Позенато. Надо же, как интересно! А у его молодого сообщника изъято дорогое серебряное пресс-папье, ранее украшавшее стол Позенато (хотя Моррис не смог припомнить подобной вещицы). У обоих найдена небольшая сумма денег, причем банкноты были из той же серии, что в одном из сейфов компании. Рассказанную эмигрантами байку, – будто бы они вернулись в Верону обжаловать незаконное увольнение, ни сном ни духом не ведая об исчезновении Бобо, полиция сочла совершенно неправдоподобной. Напротив, предполагалось, что подлинной причиной их возвращения было желание прихватить с собой припрятанные во время бегства вещи, возможно, даже принадлежавшую предпринимателю «ауди-100», которую также до сих пор не нашли; в ней, вполне вероятно, могло находиться тело. Учитывая серьезность преступления, марокканец и его сообщник-египтянин предстанут перед судом per direttissima, то есть безотлагательно.

Моррис прожевал шоколадку и тщательно вытер руки носовым платком. Он был одновременно обрадован и озадачен. Что, к примеру, имелось в виду под «одним из сейфов компании»? Ясно, не тот, что за мусорной корзиной – оттуда он сам вынул все деньги, так что полиции не с чем было сравнивать. А в главном сейфе, как известно, наличность вообще никогда не хранилась. Единственное объяснение – Бобо все-таки выдал этим двоим небольшое выходное пособие (неслыханная щедрость!) из какого-то третьего сейфа, о котором Моррис ничего не знал. Но кто-то – судя по всему, Антонелла – знал и рассказал полиции, иначе откуда бы взяться упомянутым банкнотам. Заметка не только подтверждала, как невысоко Бобо ценил своего партнера и зятя (будто и так неясно) и как готовился захватить всю власть в фирме (интересно, сколько еще предстоит открытий на сей счет?). Теперь возникла новая проблема: полиция может подумать, что Моррис сознательно скрыл от нее некие сведения, хотя бы о размере нелегальных сделок компании. Разве можно поверить, будто Азедин и Фарук взяли лишь немного денег из сейфа? Это просто смешно.

Но в целом новости были превосходные, особенно окровавленный нож. Благодаря им Моррис наконец получал достойное место в жизни, законное состояние и решимость использовать его щедро и разумно. Ибо сказано: «Любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу». Главное – уверовать. Охваченный почти детским энтузиазмом, Моррис схватился за телефон, чтобы поделиться сперва с Массиминой, а затем – уже не столь прямо – и со Всевышним. Забыв набрать ее номер в раю (как раньше делал по привычке, садясь в машину), Моррис просто нажал для верности повтор последнего звонка и уже было принялся благодарить Мими, своего верного ангела-хранителя, как вдруг послышалось характерное треньканье: электронный чип вышел на нужного абонента.

На небесах?..

Моррис лихорадочно пытался вспомнить, кому он звонил со вчерашнего дня, как вышел на свободу. Вроде бы никому. И тут глубокий бас, явно не Массимины, но безошибочно узнаваемый, откликнулся: «Pronto». Моррис опешил. «Слушаю», – повторил бас, уже недовольным тоном.

– Кваме! – наконец очнулся Моррис. – Слушай, тут такие дела… В общем, я еду к тебе.

Странно, но теперь ему казалось, что больше никому он и не собирался звонить.

* * *

Десять минут спустя, поставив машину на Виа-деи-Джельсомини, Моррис с удовлетворением заметил свежие надписи на садовой стене, окружавшей его бывшее жилище. «FORA I NERI DAL VENETO» – гласили метровые буквы. Черные, вон из Венето! Сосед, повстречавшийся на дорожке у ворот, в ответ на его приветствие скорчил гримасу. Моррис заулыбался во весь рот. Когда он поднялся наверх, Кваме показал письмо, которое подсунули под дверь в открытом конверте с неделю назад.

«Многоуважаемый синьор Дакворт,

Приношу искренние соболезнования в связи с кончиной Вашей тещи. Надеюсь, это несчастье не стало непереносимым ударом для Вас и Вашей супруги.

От других жильцов я узнал, что Вы собираетесь переехать с Виа-деи-Джельсомини в особняк, принадлежащий семье Вашей жены. Если так, не могли бы Вы вместо того, чтобы пускать квартиранта, что неизбежно вызовет недовольство в доме, где все квартиры являются собственностью жильцов, продать мне Вашу квартиру по справедливой, с Вашей точки зрения, цене?

Искренне Ваш

СИЛЬВАНО КАСТАЛЛАНИ».