Призрак музыки

Ну вот и все, слова произнесены. Хода назад нет, теперь уже нельзя сказать, что ты пошутила или неудачно выразилась и тебя неправильно поняли. Все предельно ясно. Ольга почувствовала облегчение, насколько вообще возможно такое чувство накануне похорон мужа.

Дударев нервно заходил по комнате, засунув руки в карманы брюк.

– Оля, что происходит? Я тебя чем-то обидел? Объяснись, будь любезна.

– Я ничего не могу с этим поделать, Георгий, – ровным голосом ответила она. – Я больше не хочу быть с тобой. Не хочу.

– Так, значит, – с угрозой произнес Георгий Николаевич. – Пока я был в порядке, ты меня любила, а стоило мне попасть в беду – так все, пошел вон со двора, нам замаранные не нужны, мы чистеньких любим. Так, что ли?

Ольга помолчала, потом отошла от Дударева в противоположный угол комнаты и встала, прижавшись спиной к стене. Ей не нужно было сейчас это объяснение, но рано или поздно оно должно было состояться, так пусть уж лучше сейчас, не стоит откладывать.

– Знаешь, я с самого начала не верила, что ты невиновен. Я была уверена, что это ты убил свою жену. Ты был в моих глазах замаран – дальше некуда. Но я нашла тебе адвоката, я нашла деньги, чтобы ему заплатить, я согласилась на то, чтобы у моего мужа были неприятности по службе, только чтобы тебя вытащить. А знаешь, почему я тебе не верила? Потому что ты даже не нашел времени, чтобы просто поговорить со мной. По-человечески поговорить, понимаешь? Спокойно, доверительно. Объяснить мне все. Поклясться, что ты невиновен. А ты этого не сделал. Ты разговаривал со мной сквозь зубы, ты отдавал мне приказания. Ты вел себя так, как ведут себя действительно виновные. Пойми меня, Георгий, я не обиделась, дело не в этом.

– А в чем же? – сухо спросил он.

– В том, что ты не считал нужным вести себя по-другому. Тебе было все равно, что я думаю и чувствую. Тебе вообще было на меня наплевать. Ты просто манипулировал мной, как вещью, как приборчиком, который может помочь тебе доказать свою невиновность. Я не хочу, чтобы мной манипулировали. Для тебя люди – грязь, они ничто, ты с ними не считаешься, ты их просто используешь в своих целях. А я не хочу больше, чтобы ты меня использовал. Тебе понятно?

Георгий рассмеялся. Он подошел к Ольге и крепко обнял ее, не давая вырваться.

– Ну что ты, Оленька, – тихонько приговаривал он, целуя ее волосы, – что за глупости ты себе напридумывала? Ты просто устала, эта жара тебя измотала. Ты все неправильно понимаешь. Я очень тебя люблю. Сегодня ты не в настроении, давай встретимся завтра прямо с утра, ты отпросишься с работы, мы проведем целый день вместе, как раньше, помнишь? Погуляем, сходим на книжную ярмарку, посидим в ресторане, отметим мое освобождение.

– Завтра я не могу.

– Почему? Чем таким серьезным ты занята? Что вообще может быть важнее нашей любви?

– Завтра я хороню мужа. Он погиб во время урагана.

Ольга удивилась, что смогла сказать об этом спокойно, не заплакав. Даже голос не дрогнул. Дударев отстранился и со страхом посмотрел на нее.

– Ты… Ты не шутишь?

– По-моему, похороны мужа не повод для шуток.

– Но почему же ты мне сразу не сказала, Оля? Как же так? Я тут стою как дурак, распинаюсь про любовь, а ты думаешь о похоронах. Чего ж удивляться, что ты говоришь такие глупости.

– Правильно, Георгий, удивляться не надо. Ты сам себя слышишь? Ты хоть понимаешь, что происходит? У меня погиб муж, мой сын лишился отца, а ты думаешь только о том, что глупо выглядишь. Вот это и есть то самое, о чем я тебе говорила. Для тебя люди – грязь. Для тебя существует только Георгий Дударев, который стоит в центре вселенной. Прости, но у меня своя вселенная, и вокруг тебя она больше не вертится. Уходи, пожалуйста.