Призрак музыки

– Огромный. Вот такой, – Настя широко развела руки. – Ты давно у них не был?

– Месяца два, наверное. Гришка еще не ходил.

– Теперь вовсю топает.

Коротков ушел к себе, а Настя сделала несколько телефонных звонков и отправилась к бывшим коллегам Анатолия Леонидовича Храмова.

По дороге она забежала к эксперту Олегу Зубову.

– Чего пришла? – хмуро встретил ее Зубов. – У меня твоего ничего нет.

– Я знаю. Олеженька, я могу обратиться к тебе с просьбой?

– Через буфет, – традиционно ответил эксперт. – Я бесплатно не подаю.

– Я сбегаю, – согласилась Настя. – Но просьбу-то можно высказать или как?

– Валяй, – милостиво разрешил он.

Оторвавшись от микроскопа, он с наслаждением распрямил плечи и с хрустом потянулся.

– Одни хворобы от такой работы, – пожаловался Олег. – Сидишь целыми днями ссутулившись, или на коленях ползаешь по сырой земле, или…

Это было необходимым элементом общения с Зубовым, и каждый, кто хотел с ним хоть о чем-то словом перемолвиться, должен был набраться мужества и терпеливо выслушать весь пакет жалоб на работу, здоровье, порядки в стране и глобальное потепление в атмосфере. Зубов был очень квалифицированным специалистом и имел право подписи по огромному количеству самых разнообразных экспертиз, поэтому с ним считались и терпели его причуды и несносный характер. Настя испытание выдержала с честью, она просто отключилась и думала о своем.

– Давай свою просьбу, – наконец сказал Олег. – Опять что-нибудь «срочно-секретно-губчека»?

– Да нет, все проще гораздо. Ты Мусина знаешь?

– Эксперта? Знаю. И чего?

– А ты можешь ему позвонить?

– Могу. И зачем?

– Понимаешь, у следователя Гмыри в производстве находится дело, по которому я работаю. Гмырю я с самого утра поймать не могу, а Мусин был на месте происшествия и брал образцы. Я хочу узнать у него результаты. Только он ведь мне не скажет, кто я ему? Мы практически незнакомы.

– Это можно, – с облегчением ответил Зубов. – Труд невелик. В буфет можешь не бежать, тебе по старой дружбе бесплатно сделаю.

Через десять минут Настя выходила из здания на Петровке, повторяя про себя: «На окурках слюна только Храмова. На одном стакане следы пальцев Храмова, следы его губ и остатки минеральной воды. На другом стакане ничего нет, кроме пальцев Храмова. Даже следов воды. Следов рук, не принадлежащих хозяевам квартиры, на месте преступления достаточно, но это и понятно, учитывая, что Храмов часто принимал клиентов у себя дома. Какие из них принадлежат убийце? Или никакие? Судя по тому, что Храмов поставил гостю стакан, а тот к нему даже не прикоснулся, он был более чем осторожен. Ведь часто случается, что преступник все-таки пьет и ест вместе с будущей жертвой, а потом тщательно моет за собой посуду и уничтожает следы там, где их оставил. Это сразу бывает заметно при осмотре. А убийца Храмова так не сделал. Он просто постарался не оставлять следов, а те, которые оставил, невозможно вычленить из бесчисленного количества следов, оставленных другими людьми. Храмов две недели жил один, без жены, судя по количеству пыли в квартире, уборку он за это время не делал ни разу, а посетители к нему ходили по нескольку раз в день. И преступник прекрасно понимал, что за две недели в квартире так натоптали и столько всего в нее нанесли, что он может спать спокойно и ни о чем не волноваться. Умная сволочь!»

* * *

И снова Селуянову понадобилась помощь Ивана Федоровича. Булгаков обладал отменной памятью, в том числе и зрительной, лица запоминал с первого раза и надолго, и в задуманной комбинации без него было никак не обойтись.

В квартире Клавдии Никифоровны Романовой временно «поселилась» тучная немолодая женщина по имени Лидия Ивановна, бывший эксперт-криминалист, лет пять назад вышедшая на пенсию. Она должна была вести себя тихо, к телефону не подходить, зато открывать дверь, ежели кто позвонит. Но открывать не всем. Понятное дело, если к тете Клаве заявится кто-то из соседей или приятельниц, то им долго придется объяснять, кто такая эта посторонняя женщина и что она здесь делает. Вранье-то можно любое придумать, и очень даже правдоподобное, но нет никаких гарантий, что ожившая после приступа Клавдия Никифоровна не позвонит из больницы как раз этой приятельнице или этим соседям с просьбой, например, привезти ей что-нибудь или просто проверить, не взломана ли дверь в квартиру. И сильно госпожа Романова удивится, узнав от них, что в ее доме находится некая родственница, приехавшая из далекого Иркутска. Поэтому дверь открывать надо было весьма избирательно.