Призрак музыки

– Саша, я через пять минут подойду, хорошо?

– А что случилось?

– Да в туалет мне надо, – со смущенной улыбкой объяснил Храмов.

– А-а, ладно. Куда идти, знаешь?

– Найду.

Через несколько минут Храмов вернулся к нему в кабинет. Мызин тут же решил брать быка за рога и стал жаловаться на трудности, Анатолий отнесся вроде бы сочувственно.

– Да, – говорил он, качая головой, – против своих собирать информацию трудно и противно, тут я с тобой согласен. А иногда такие гниды попадаются, прямо хоть стой – хоть падай, и ведь не скрывает, гад, что берет взятки, в глаза тебе нагло смотрит и признается, потому что понимает, что тебе ни в жизнь этого не доказать. Особенно следователи этим славятся, они ж по части доказывания крупные спецы, их на мякине не проведешь. Вот я тебе пример приведу. Есть такой следователь Михаил Михайлович Ермилов, в Центральном округе работает. И ведь все знают, что он за деньги уголовные дела прикрывает, а доказать невозможно. У вас на него небось тонна информации собрана, а задокументировать как следует и реализовать ее не можете. Ведь так?

– Точно, – подтвердил Мызин, – замазан этот Ермилов по самое некуда. На него уже давно есть информация, что он какую-то фирму прикрывает.

Слово за слово, Храмов посоветовал своему знакомому поднять материалы на Ермилова и пообещал на этом примере показать некоторые основы работы. Мызин так и сделал. На следующий день они встретились снова, на этот раз пили пиво дома у Храмова, и Анатолий провел для Мызина открытый урок мастерства. Как раз на примере материалов, собранных на следователя Ермилова…

Конечно, Насте он рассказывал все не так откровенно, но ей и без того было понятно, как все произошло. Храмов, будучи опытным оперативником, раскрутил недавнего участкового как мальчишку. Он открыто блефовал, и это сработало.

– Какую фирму прикрывает Ермилов? – спросила она Мызина.

– Нам не положено разглашать, – строго ответил он.

– Да бросьте вы, – Настя поморщилась, – все равно ведь Храмову рассказали, все инструкции обращения со служебной информацией нарушили. Теперь мне скажите. Я все-таки не человек с улицы, как Храмов, а подполковник милиции.

В этот момент она подумала, что в высоком офицерском звании есть свои преимущества. Во всяком случае, с капитанами разговаривать помогает.

– Говорите, Мызин, не стесняйтесь, я никому не скажу. Вы же нормальный торговец, вы продали Храмову информацию в обмен на его квалифицированную консультацию, ведь так? Теперь продайте ее мне в обмен на мое обещание никому никогда не рассказывать о том, что вы сотворили, разгласив то, что разглашать не положено. Давайте, давайте, это не больно. Помните, как у Булгакова? Правду говорить легко и приятно. Что там у Ермилова случилось?

Мызин, неохотно выдавливая из себя слова, поведал, что около года тому назад следователь Михаил Ермилов вел дело о нападении на офис одной фирмы и избиении охранника. Дело было плевое, потому что с самого начала было понятно, чьих рук эта работа, там дележка сфер торговли шла. Однако в процессе расследования Ермилов за что-то зацепился и стал раскручивать уже не тех, кто разгромил офис и избил охранника, а потерпевшую сторону. Чего-то он там нарыл такого серьезного, а потом к нему в кабинет пришел руководитель этой фирмы и предложил расстаться друзьями. Ермилов согласился. Денег вроде бы не взял, сошлись на том, что фирма теперь – его должник.

– Как фирма называется? – спросила Настя для проформы, потому что уже знала ответ.

– «Мелодия-Плюс».

Глава 14

– Не может быть, чтобы все было так, как ты говоришь, – покачал головой Коротков. – Храмов должен был знать что-то еще, чтобы догадаться про Ермилова. Ведь мы же не догадались, хотя Коля Селуянов прошел весь тот же путь, что и Храмов, по всем возможным и невозможным свидетельницам. Значит, была еще какая-то хитрость, о которой мы пока не знаем.

– Да не было там никакой хитрости, Юра, – устало сказала Настя. – Храмов знал в точности все то же самое, что узнали мы. Просто у него глаза не зашоренные.

Она чувствовала себя совершенно измученной. То, что рассказал ей капитан Мызин из управления собственной безопасности, ударило ее как обухом по голове, даже сердце разболелось. Конечно, преступники в милицейских рядах – далеко не новость, но отчего-то каждый раз Насте делалось от этого так больно, что она даже дышать не могла. Именно это отчаянное нежелание допустить мысль о том, что искомый преступник ходит рядом по тем же коридорам и покупает булочки в том же буфете, что и ты, и мешало им сразу увидеть и понять то, что увидел и понял адвокат Храмов. Преступника ищут где угодно, только не среди своих, и не видят очевидного, и не замечают того, что невозможно не заметить сторонним взглядом. Свой – он и есть свой, он неприкасаемый, он, как жена Цезаря, вне подозрений. Для Анатолия Храмова, два года назад ушедшего из милиции на гражданку, следователь Ермилов уже не был своим, он был точно таким же, как любой другой гражданин страны, и его легко можно было подозревать в чем угодно, если были к тому хотя бы малейшие основания.