Призрак Надежды

Перечитывая свои ранние записи в дневнике, я понимал, что был наивнее, несколько другим, пытался что-то понять в собственной философии, которая настолько глубока, что на неё можно потратить жизнь, не получив жизни. Философию человечество будет познавать всё своё время существования, но Дианону она была не нужна, в реальности же, каждый пользуется своей философией, не осознавая этого. Человечество в протяжении своего времени становилось гуманнее, в тоже время я наблюдал жестокость людей, не понимая, откуда она происходила. Это было и в веку и тем более сейчас. Я понимал, что мне мало было одного мышления и пребывания в себе, я довольствовался созерцанием постапокалипсиса и тем, как люди выживают в этих условиях.

Я ещё раз посмотрел в окно, когда часы показывали 2 часа ночи. Парень с девушкой занимались этим в тени здания, то что называется природный инстинкт. Она стонала в тишине города, а я наблюдал из окна, как смотрят фильм. Потом я лёг спать, слушая её стоны, это мне мешало, я начал размышлять о том, что жизнь хочет продолжать себя. Если она залетит, она скорее всего сделает прерывание беременности и никого не родит, потому что для неё сейчас это был кайф, а последствия обременяют, также как и этого парня, который сейчас не думал о последствиях. Но такие девушки могли просто заранее купить презерватив, как я это наблюдал в одном городе, они выбрали с мятным вкусом, почти так же естественно, как конфеты.

Когда наступила тишина и я лежал на кровати в номере гостиницы, я пришёл к мысли, что наша реальность – это мы, мы есть то – как мы мыслим. Имея множество причин, которые тебя могут подавить, мы либо отталкиваем их, либо принимаем. Дианон и Серафим оттолкнули многое, что им мешало, но они противостояли друг другу. Что я мог построить в разрушенном собой мире? Я уже не хотел ничего строить, как если бы было мирное время. Я заснул, а на утро проснувшись, я подумал, что всё что человек сделает в этой жизни – важно в ней самой, когда нас не станет, нам будет не важно. Мы можем оставить след, который будут помнить потомки, но если тебя нет, какая тебе разница, что осталось после тебя? Я размышлял о следующих жизнях, в которые не все верили, но сегодня я так спал, что мне была без разницы окружающая действительность, даже встав с постели я не мог полностью проснуться, уже мало думая о том, чем и как я живу, и каков существующий мир.

Я проходил заброшенную школу и вспомнил, как в веку стоял у школы с девушкой под дождём. Мы стояли под козырьком, ели шоколад, а дождь шёл. Я смотрел на эту школу и вспоминал, какое это было время. Это был романтичный момент моей жизни, но тогда я не знал будущего. Теперь же школы находились в запустении. Я не мог вернуться в прошлое, чтобы почувствовать, что я был счастливым в тот момент, не осознавая того. Сделаем мы или нет чего-то, Время безукоризненно идёт, когда ты живёшь жизнью, которая необходима или возьмёт твою обыденность, не оставив никакого великолепия, я осознавая это, думал, что чего-то не дал жизни века, чтобы получить от неё то, что мне нужно.

Я помню энергию детства и я хочу плакать, от того, чем я жил тогда и чего я вернуть не могу. Я не думал о будущем мира, когда разрушал его, я думал о крахе и неизбежности. Клавиша Enter – это был последний шаг, чтобы перевернуть мир. Уюта у меня не было, так же как и прибежища. Что означала рукопись, я не знал, так же как и то, могла ли она возродить мир. Я не мог покинуть этот мир, как компьютерную игру. Серафим хотел создать тепло миру, Дианон поглотить его, кто воплотит себя из них, было неизвестно никому. Сколько раз программисты нажимали клавишу Enter, воплощая пользу, но моё нажатие было роковым.

За 9 лет постапокалипсиса люди стали привыкать к существующей жизни, как и я. Думали ли люди о возрождении, или для них это было всего лишь выживание? Возрождение как процесс не мог стать сразу. Я так же как и в веку чувствовал отсутствие необходимости людям. Можно ли о жизни сказать, что она бесполезна? Нами ведёт Надежда, мы ею продолжаем жизнь, так было со всеми людьми, даже если они не думали об этом. Стремление к познанию было в нас, как и во мне. Но оно видимо было бесконечным, что даже трудно вообразить. Зная прошлое, мы не знаем будущего, а будущее оценит настоящее, став им. Это и было течение времени, как закон мироздания.

Глава 9

Аделаида зашла в помещение, где сидел в размышлениях Киборг.

– Что нового, Аделаида? – вдруг спросил он, – всё унижаешь челядь?

– Тебе теперь искусственные девушки больше по душе? – спросила она его в ответ.

– Меня нет и я есть, – ответил он.

– Да, бедняга, от тебя осталась одна голова.

– Если хочешь, я могу устроить тебе тоже самое, – озлобился он.

– Если хочешь, тебя пристрелят и похоронят.

Киборг замолчал.

– Я поняла, твой разум жив, но тебя нет. Это ты хотел сказать? И к тому же, тебя не могут удовлетворить искусственные девочки.

– Ты видела, как горела такая девочка, когда её захотел Дианон?

– Аха-ха, если бы не сумрачный, он бы затащил её в постель.