Призрак Небесного Иерусалима

Андрей, конечно, ни черта не помнил. Но вдруг почувствовал, будто на него пахнуло нездешним холодом. И был рад тому, что Иннокентий плеснул ему в стакан еще виски.

Маша

Маша не совсем поняла, почему хмурый поначалу Андрей так явно разгладился лицом, но отнесла это целиком за счет хорошего алкоголя.

«Надо будет носить фляжку с собой на Петровку», – хихикнула она про себя. Но не могла не признаться что таким, доброжелательно-расслабленным, Андрей стал ей много более симпатичен. Он наконец был не в джинсах, и тонкий свитер не скрывал, а подчеркивал отсутствие жировых отложений. «Наверное, спортом занимается, как ненормальный», – подумала Маша чуть виновато, стыдясь своего неиспользованного абонемента в спортклуб. И еще ей понравились его руки: кисти, обхватившие стакан с виски, были неожиданно – неожиданно для ее восприятия неприятного начальника – не грубыми, пальцы – пропорциональными небольшой ладони – гибкими, чуткими. И глаза – когда смотрели на нее без обычного раздражения – пронзительными, несмотря на казавшийся ей всегда скучноватым голубой цвет. Приходилось признать, что капитан Яковлев, хоть и был совершеннейшим для Маши инопланетянином, человеком другой породы и племени, обладал какой-то хмурой… притягательностью, что ли? И Маша смотрела на него с привычной опаской, но и с любопытством. «Наверное, у него было много женщин», – решила она и покраснела. Слава богу, никто на нее не смотрел: Иннокентий, в роли хлебосольного хозяина, подливал гостю виски. А сама Маша решила больше не пить, поскольку даже один бокал уже привел ее к таким нескромным мыслишкам.

– Молодцы! – тем временем похвалил их Андрей. – Молодцы, что опознали жертву – проще будет отыскать тело. Хотя, скажем прямо, без рук их попадается не слишком много.

– Видала, Маня, – подмигнул Маше Кентий. – Вот тебе и первый комплимент от начальства.

– Я польщена. – Маша улыбнулась Андрею, и тот в ответ выдал обаятельнейшую ухмылку. «Надо срочно перестать пить», – подумала Маша, а вслух сказала:

– Переходим к губернаторше – Туриной. Мы не знаем ее порядкового номера, но она тоже убита средневековым способом – четвертованием. Обернута в газеты, где была разоблачительная статья некоего Шишагина А., касаемая ее бесконечного взяточничества. И найдена в Коломенском, находящемся в прямой перекличке с часовней на месте Вознесения Господня в Иерусалиме.

– Согласен, – склонил голову Андрей уже без улыбки.

– Еще певец, Лаврентий… – нахмурилась Маша. – Мерзкий тип, скользкий. Не знаю, за какие прегрешения его «утопили» в грязи, но уверена, повод имелся. Рядом с Политехническим музеем прорвало трубу, он лежал лицом вниз, часы остановлены на одиннадцати вечера, хотя смерть, по экспертам, наступила около шести утра.

– А что у нас там?

– Гора, что тянется от Политехнического музея до метро «Китай-город», накладывается калькой на реальную Масличную гору в Иерусалиме.

– Ясно. – Чем дальше они продвигались по списку, тем более серьезным становился Андрей.

Он поверил, поняла Маша. Он наконец-то поверил! И испугался. А кто бы не испугался на его месте? От убийцы веет холодом за тыщу верст – он не только знает о наших грехах, он нумерует их по одному ему известному списку и подбирает подходящие места. Будто плетет паутину, размеренную и четкую, как экселевская таблица».

– Я что-то замерзла, – сказала она Иннокентию, и тот сейчас же пошел в другую комнату ей за кофтой.

– Мне этот глаз кажется смутно знакомым, – произнес Андрей, как только Иннокентий вышел. – Не могу понять почему. В современной фотографии я не копенгаген.

– Это мой глаз, – смутившись, сказала Маша.

– Что?

– Мой. Это Кентий сфотографировал лет десять назад. У него тогда было увлечение увеличениями. Это было ужасно – мог увеличить до безумных размеров мой нос, например. Я очень переживала: угрожала никогда больше не ходить к нему в гости, если буду в таком виде висеть тут на стене. А глаз – это еще не самый плохой вариант, правда?

– Правда, – ответил Андрей и как-то слишком внимательно поглядел на вошедшего с огромной шерстяной кофтой Иннокентия.

– Держу эту кофту специально для Мани – она вечная мерзлячка, – сказал тот, накидывая кофту ей на плечи.

– Понимаю, – кивнул Андрей. – Так на чем мы остановились?

– Еще есть Катя, – тихо сказала Маша, зябко укутавшись в кофту. – Но это уже домыслы.

– Это не домыслы, Маша, – мягко сказал Иннокентий. – Авария была подстроена. Это факт. Она погибла на Никольской улице – прообразе Виа Долороза в Иерусалиме. И ты сама сказала, что у нее были браслеты. Числом «десять».

Маша молча отвернулась. Андрей посмотрел на изменившееся от жалости лицо Иннокентия. Тот поймал взгляд, грустно улыбнулся:

– Еще есть мужчина, забитый розгами. – Он часто избивал свою жену и, возможно, повинен в смерти своего маленького сына.

– Место? – спросил Андрей.

– Варварка – или Гефсимания.

– Число?

Иннокентий пожал плечами: