Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

– Что это значит? – удивился господин Моншармен. – Неужели они думают, что, если они были директорами Оперы, мы отдадим им ложу до скончания веков?

И тот и другой нисколько не сомневались в том, что оба послания были делом рук их предшественников.

– Мне не улыбается так долго служить мишенью для глупых шуток, – заявил Фирмен Ришар.

– В этом же нет ничего обидного, – заметил Арман Моншармен.

– Кстати, чего они хотят? Ложу на сегодняшний вечер?

И Фирмен Ришар отдал распоряжение секретарю немедленно передать ложу № 5 бельэтажа господам Дебьену и Полиньи, если она еще не сдана.

Ложа была свободна, и абонемент был немедленно отправлен. Господин Дебьен жил на углу улицы Скриба и бульвара Капуцинов, господин Полиньи – на улице Обера. Кстати, оба письма Призрака были отправлены с почты на бульваре Капуцинов; это заметил Моншармен, внимательно рассмотрев конверты.

– Вот видишь, – заметил Ришар.

Компаньоны пожали плечами, посетовав на то, что солидные пожилые люди все еще развлекаются, как дети.

– Все-таки они могли быть повежливее, – заметил Моншармен. – Смотри, как они отчитывают нас за Карлотту, Сорелли и малышку Жамм!

– Чего уж там, эти люди просто больны от ревности… Подумать только: даже заплатили за объявление в «Театральном обозрении». Неужели им больше нечего делать?

– Кстати! – сказал Моншармен. – Кажется, их весьма интересует малышка Кристина Даэ…

– Ты не хуже меня знаешь, что у нее репутация честной девушки, – ответил Ришар.

– Репутация нередко бывает и ложной, – сказал Моншармен. – Вот у меня репутация знатока музыки, а я не знаю, чем отличается скрипичный ключ от басового.

– Успокойся! У тебя никогда не было такой репутации, – заявил Ришар.

Потом Ришар велел привратнику впустить артистов, которые вот уже два часа прогуливались по длинному коридору перед директорской приемной, ожидая, когда откроется дверь, за которой их ждали слава и деньги… или отставка.

Весь день прошел в дискуссиях, переговорах, директора подписывали и разрывали контракты, так что можете себе представить, как они утомились в тот вечер – вечер 25 января – после сумасшедшего дня, наполненного истериками, интригами, рекомендациями, угрозами, протестами, признаниями в любви и в ненависти. Они рано легли спать, даже не заглянув в ложу № 5 и не полюбопытствовав, понравился ли спектакль господам Дебьену и Полиньи. Опера вовсе не бездействовала после ухода бывших директоров, так как господин Ришар приказал приступить к некоторым необходимым работам, не прекращая давать представления.

На следующее утро Ришар и Моншармен обнаружили среди корреспонденции, во-первых – каждый из них, – открытку от Призрака:

«Уважаемый директор!

Очень благодарен. Чудесный вечер. Даэ восхитительна. Обратите внимание на хор. Карлотта – превосходный, но банальный инструмент. Позже напишу Вам по поводу суммы 240 тысяч, если быть точным – 233 424 франка 70 су, потому что господа Дебьен и Полиньи переслали мне 6575 франков и 30 сантимов за первые десять дней текущего года в связи с тем, что их полномочия истекали 10-го числа, вечером.

Ваш слуга П. О.».

Во-вторых, пришло письмо от господ Дебьена и Полиньи:

«Господа!

Спасибо за оказанное нам внимание, но сами понимаете, что перспектива еще раз послушать „Фауста“, как бы это ни было приятно для бывших директоров Оперы, не мешает нам напомнить, что мы не имеем никакого права занимать ложу № 5 бельэтажа, которая принадлежит исключительно тому, о ком мы с вами уже говорили, читая последний абзац статьи 63.

Примите наши уверения и пр.».

– Эта пара уже начинает мне надоедать! – сердито заметил Ришар, разрывая на клочки письмо Дебьена и Полиньи.

И в тот же вечер ложа № 5 была продана.

На следующий день, зайдя в свой кабинет, господа Ришар и Моншармен нашли на столе рапорт инспектора, касающийся событий, которые произошли накануне вечером в ложе № 5 первого яруса. Вот основной пассаж из этого рапорта:

«Я был поставлен перед необходимостью вызвать сегодня вечером, – (инспектор писал свой рапорт накануне), – жандарма и дважды – в начале и в середине второго акта – освободить ложу № 5 бельэтажа. Находившиеся в ней зрители, которые, кстати, явились только ко второму акту, устроили настоящий скандал, смеялись и отпускали нелепые замечания. Со всех сторон раздались шиканья, и зал начал возмущаться; когда за мной послала смотрительница, я зашел в ложу и сделал им необходимые замечания. Нарушители, по-моему, были немного не в себе и завели со мной странные разговоры. Я предупредил их, что, если подобное повторится, мне придется освободить ложу. Не успел я выйти, как снова услышал смех в ложе и шумные протесты в зале. Я позвал жандарма, и тот вывел их. Они возражали, продолжая смеяться, и заявили, что не уйдут, пока им не возвратят деньги. Наконец они успокоились, и я позволил им снова войти в ложу, но смех тут же возобновился, и на этот раз мы выставили нарушителей окончательно».

– Пусть пошлют за инспектором! – крикнул Ришар, обращаясь к секретарю, который первым прочитал рапорт и снабдил его примечаниями, написанными синим карандашом.