Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

Произнося эти слова, он, правда, посматривал на высунувшийся из-под платья кончик ботинка госпожи Дарзак. Тут начался общий разговор, бессвязный, состоявший сплошь из восклицаний, негодования, жалоб, вздохов сочувствия, а также из просьб объяснить появление «лишнего трупа» и объяснений, которые ничего не объясняли, а лишь усиливали общее замешательство. Зашел разговор и о том, как труп был увезен в мешке из-под картошки, и миссис Эдит вновь разразилась комплиментами в адрес героя – господина Дарзака. Рультабийль, однако, в эту словесную неразбериху не вмешивался. Он явно не одобрял поднявшейся суеты и смятения, за которыми наблюдал с видом учителя, давшего своим примерным ученикам несколько минут передышки. Подобная манера мне весьма не нравилась, и я неоднократно упрекал за нее Рультабийля, впрочем без особого успеха: тот всегда напускал на себя такой вид, какой хотел.

Наконец, решив, по-видимому, что перемена затянулась, он резко спросил у миссис Эдит:

– Ну как, миссис Эдит, вы все еще считаете, что следует сообщить в полицию?

– Уверена в этом еще больше, чем раньше, – ответила та. – Полиция обязательно раскроет то, что нам раскрыть не под силу. – (Рультабийль остался безучастен к этому сомнению в его умственных способностях.) – И признаюсь вам, господин Рультабийль, что, по-моему, ее следовало известить еще раньше. Вам тогда не пришлось бы дежурить столько бессонных ночей; да это, в сущности, оказалось ни к чему – тот, кого вы опасались, все равно проник в замок.

Рультабийль далее вздрогнул, но подавил возмущение и сел, как бы машинально снова завладев тростью, которую Артур Ранс прислонил к ручке кресла. «Что он собирается делать с этой тростью? На сей раз надо быть осторожнее и не притрагиваться к ней!» – сказал я себе.

Поигрывая тростью, Рультабийль ответил миссис Эдит, которая столь задиристо и даже несколько жестоко напала на него:

– Вы заблуждаетесь, миссис Эдит, полагая, что меры, которые я принял, чтобы обеспечить безопасность господина и госпожи Дарзак, оказались бесполезны. Они позволили мне установить, что у нас появился «лишний труп»; они же позволили мне установить, что одного трупа у нас недостает. Это, впрочем, не так уж необъяснимо.

Мы переглянулись: одни – пытаясь понять, другие – страшась.

– Ну, в таком случае вы увидите, что никакой тайны больше нет и все устроится наилучшим образом, – отозвалась миссис Эдит и добавила, передразнивая Рультабийля: – С одной стороны – «лишний труп», с другой – недостающий. Все к лучшему.

– Да, – согласился Рультабийль, – но самое страшное в том, что этот недостающий труп появился как раз вовремя, чтобы объяснить присутствие «лишнего трупа», сударыня. Только знайте, что недостающий труп – это труп вашего дядюшки, мистера Боба.

– Старый Боб! – вскричала женщина. – Пропал Старый Боб?

– Старый Боб! Пропал Старый Боб? – подхватили все присутствующие.

– Увы, – проговорил Рультабийль и уронил трость.

Однако весть об исчезновении Старого Боба до такой степени взволновала и Рансов, и Дарзаков, что на упавшую тросточку никто не обратил внимания.

– Дорогой Сенклер, будьте столь любезны, поднимите трость, – попросил Рультабийль.

Ей-богу, я поднял ее, но Рультабийль даже не соблаговолил меня поблагодарить: в этот миг миссис Эдит, словно львица, набросилась на господина Дарзака с криком:

– Вы убили дядюшку!

Нам с господином Рансом едва удалось сдержать ее и немного успокоить. Мы принялись ее уверять, что, если дядюшка исчез на некоторое время, это вовсе не означает, что его увезли в этом жутком мешке. Одновременно мы осыпали Рультабийля упреками за то, что он был столь жесток и сообщил нам свое мнение, которое к тому же всего лишь шаткая гипотеза, родившаяся в его растревоженном мозгу. Затем мы стали умолять миссис Эдит не считать эту гипотезу за оскорбление, поскольку она возможна, только если предположить, что Ларсан проявил чудо изобретательности и появился здесь под видом ее уважаемого дядюшки. Однако миссис Эдит приказала мужу замолчать, смерила меня взглядом с головы до ног и заявила:

– Господин Сенклер, я твердо надеюсь, что дядюшка вскоре объявится; в противном случае я обвиню вас как соучастника грязного преступления. Что же до вас, сударь, – повернулась она к Рультабийлю, – то одна лишь мысль о том, что вы могли перепутать Ларсана со Старым Бобом, не позволит мне впредь подавать вам руку, и я надеюсь, у вас достанет такта как можно скорее избавить меня от своего присутствия.

– Сударыня, – согнувшись в низком поклоне, ответил Рультабийль, – я как раз хотел попросить у вас позволения отлучиться. Мне нужно ненадолго, примерно на сутки, уехать. Через сутки я вернусь и буду готов помочь вам избавиться от затруднений, которые могут появиться в связи с исчезновением вашего уважаемого дядюшки.

– Если через сутки дядя не вернется, я подам жалобу итальянским властям.

– Это хорошие власти, однако прежде, чем прибегнуть к их помощи, я посоветовал бы вам, сударыня, расспросить слуг, которым вы доверяете, в частности Маттони. Вы доверяете Маттони, сударыня?

– Да, сударь, доверяю.