Призрак Оперы

Открыв глаза, дарога увидел, что лежит на кровати. Виконт лежал на диване, рядом с зеркальным шкафом. Над ними поочередно склонялись двое: ангел и дьявол.

После миражей в «комнате пыток» явственность обыденных деталей этой небольшой уютной комнаты казалась нарочно придуманной для того, чтобы окончательно свести несчастных пленников с ума и бросить их в новый, уже настоящий, не иллюзорный кошмар. Кровать, напоминающая лодку, стулья из натертого воском красного дерева, старенький комод с медными ручками, кружева, аккуратно наброшенные на спинки кресел, настенные часы и камин, на котором по углам стояли маленькие, такие безобидные на вид шкатулки, наконец, этажерка, уставленная раковинами, красными подушечками для булавок, корабликами из перламутра и увенчанная огромным страусиным яйцом, — вся эта обстановка, преисполненная трогательного безвкусия, такого мирного и уютного в глубоких подземельях Оперы, неназойливо освещалась лампой под абажуром, стоявшей на круглом столике, и в чем-то разочаровывала воображение после всех прошлых фантасмагорий.

Фигура человека в черной маске среди этого скромного и чистенького убранства казалась еще более чудовищной и нелепой.

Человек в маске склонился к самому лицу Перса и тихо сказал:

— Тебе лучше, дарога? Ты смотришь на мою мебель? Это все, что осталось мне от моей бедной матери…

Он добавил еще какие-то слова, которые Перс уже забыл, и это казалось ему довольно странным, ибо у Перса профессиональная память, и он точно помнил, что в этой непритязательной комнате в стиле Луи-Филиппа разговаривал только Эрик. Кристина Даэ не произнесла ни слова; она передвигалась в тесном пространстве комнаты бесшумно, как сестра милосердия, давшая обет молчания. Она подносила то сердечное лекарство в чашечке, то дымящийся чай. Человек в маске принимал их у нее и протягивал Персу.

Виконт де Шаньи спал.

Плеснув рома в чашечку с чаем, приготовленным для Перса, и указывая на спящего виконта, Эрик сказал:

— Он пришел в себя задолго до того, как мы поняли, что ты будешь жить, дарога. С ним все в порядке. Он спит. Не надо будить его.

В какой-то момент Эрик вышел из комнаты, и Перс, приподнявшись на локте, огляделся вокруг. Рядом с камином он увидел белый силуэт Кристины Даэ. Он заговорил с ней, но был настолько слаб, что не услышал собственного голоса и снова откинулся на подушку. Кристина подошла к нему, положила ладонь на его горячий лоб, потом отошла. Перс хорошо помнил, что, отходя от него, она даже не взглянула на лежавшего рядом виконта, который продолжал спокойно спать, и опять села в свое кресло, рядом с камином, безмолвная, как сестра милосердия, давшая обет молчания…

Эрик вернулся с маленьким флаконом, который поставил на камин. И очень тихо, чтобы не разбудить спящего, сказал Персу, усаживаясь у его изголовья и щупая ему пульс:

— Теперь вы спасены. Скоро я отведу вас на землю, чтобы доставить удовольствие моей жене.

При этом он поднялся и исчез снова без дальнейших объяснений.

Тогда Перс посмотрел на безмятежный профиль Кристины, освещенный лампой. Она читала небольшого формата книжку с золотым обрезом, какой бывает у религиозных изданий. Обычно такие книги выпускает издательство «Имитасьон». У Перса все еще звучал в ушах спокойный голос Эрика: «Чтобы доставить удовольствие моей жене».

Дарога снова тихо позвал девушку, но она, видимо, увлеклась чтением и не услышала.

Вернулся Эрик. Напоил Перса какой-то микстурой и порекомендовал больше не обращаться к его «жене» и вообще ни к кому из присутствующих, потому что это опасно для его здоровья.

После этого Перс откинулся на подушки и видел только черную тень Эрика и белый силуэт Кристины, которые молча передвигались по комнате и время от времени наклонялись над виконтом. Перс был еще очень слаб, и при малейшем звуке, даже при скрипе дверцы зеркального шкафа, у него начинала болеть голова. Потом он заснул, последовав примеру виконта де Шаньи.

Проснулся он уже у себя дома в присутствии верного Дариуса, и слуга рассказал ему, что прошлой ночью его нашли у дверей квартиры, куда его, должно быть, доставил какой-то неизвестный, позвонивший в дверь, прежде чем уйти.

Как только дарога окреп, он послал осведомиться о виконте в дом графа Филиппа.