Призрак Оперы

— Тогда что вы видели? Вспомните! Вы видели ветку! А что там на ветке? — продолжал допытываться он зловещим голосом. — Виселица! Вот почему я назвал свой лес «комнатой пыток». Понимаете, это просто такое название… Чтобы было смешнее. Я люблю выражаться туманно. Но довольно, я очень устал от всего этого. Мне надоело жить в доме, где есть лес и «комната пыток». Жить, как последнее ничтожество, на дне коробки с двойным дном. Я хочу иметь тихую квартирку, с обычными дверями и окнами, с порядочной женой, как у всех людей! Вы должны понять меня, Кристина, и не стоит постоянно повторять это. Я хочу иметь жену, как и другие! Жену, которую я бы любил, с которой бы гулял по воскресеньям и которую бы смешил всю неделю. Вам не было бы со мной скучно! Я знаю много всяких фокусов, не считая карточных. Хотите, я покажу вам фокус с картами? Во всяком случае, мы приятно проведем хоть несколько минут в ожидании завтрашнего вечера. Кристина, маленькая моя Кристина! Вы меня слушаете? Вы больше не оттолкнете меня? Вы меня любите? Нет, не любите! Но это неважно — вы меня полюбите! Раньше вы не могли даже смотреть на мою маску, потому что знали, что находится под ней. А теперь смотрите на нее и не отталкиваете меня… ко всему можно привыкнуть, если захочешь… если очень захочешь! Сколько на свете людей, которые не любили друг друга до свадьбы, а потом обожали до самой смерти. Ах, я сам уже не знаю, что говорю! Зато вам будет весело со мной: на свете нет никого — клянусь перед господом богом, который соединит нас, если вы будете благоразумны! — нет никого, кто может сравниться со мной в чревовещании. Я — лучший чревовещатель в мире! Вы смеетесь… Может быть, вы мне не верите? Тогда слушайте!

Негодяй (который на самом деле был первым чревовещателем в мире) заговаривал девушку — я чувствовал это, — чтобы отвлечь ее внимание от «комнаты пыток». Напрасный расчет! Кристина думала только о нас. Она несколько раз повторила самым нежным, самым умоляющим голосом, на который была в это время способна:

— Погасите окошко! Погасите окошко, Эрик!

Она сообразила, что свет, внезапно вспыхнувший в маленьком окошке, свет, о котором так загадочно и зловеще говорил Эрик, означает что-то страшное; ее успокаивало только то, что она увидела нас обоих посреди удивительного полыхания, целыми и невредимыми. Но если бы свет погас, ей все же стало бы гораздо спокойнее.

Между тем хозяин дома начинал сеанс чревовещания.

— Смотрите, — говорил он. — Я чуть-чуть приподнимаю маску. Только чуть-чуть… Вы видите мои губы? Что с ними? Они не шевелятся: рот плотно закрыт — я хочу сказать, закрыта эта дыра, заменяющая мне рот! — и тем не менее вы слышите мой голос. Я разговариваю своим животом, это совсем просто, и это называется «чревовещание»! Это старый трюк. Послушайте мой голос: куда его направить? В ваше левое ухо? Или в правое? Может быть, в стол… в маленькие шкатулки на камине? Это вас удивляет? Теперь мой голос в шкатулках! Хотите, и он будет удаляться или приближаться… Он может быть раскатистым, звонким или гнусавым… Мой голос повсюду! Слушайте, дорогая, как он спрашивает вас из правой шкатулки: «Повернуть скорпиона?» А теперь — раз! — слушайте, как он спрашивает из левой шкатулки: «Повернуть ящерицу?» А теперь он уже в кожаной сумочке. Что он говорит? «Я — сумка жизни и смерти!» А вот он в горле Карлотты, в самой глубине ее золотого горла, хрустального горлышка Карлотты… и он говорит: «Это я — госпожа жаба! Это я пою: «Ква! Ква!» И вот он уже в кресле, в ложе призрака: «Мадам Карлотта сегодня поет так, что не выдержит и люстра!» Ха! Ха! Ха! А где теперь голос Эрика? Слушайте, милая моя Кристина, слушайте! Он уже за дверью в «комнате пыток»! Это я говорю из «комнаты пыток»: «Горе тем, кому повезло с носом, у кого нормальный нос и кто заходит в эту комнату!» Ха! Ха! Ха!

Проклятый голос мерзкого чревовещателя! Он везде и повсюду! Он проходит через невидимое окошко, через стены, он кружится вокруг нас… Эрик был здесь! И разговаривал с нами. Мы невольно сделали движение, будто собираясь броситься на него, невидимого, но он, быстрее и неуловимее, чем эхо, выскочил из комнаты сквозь стену.

Скоро все стихло, только Кристина сказала:

— О Эрик! Как вы меня утомили своим голосом. Замолчите, прошу вас! Вам не кажется, что здесь становится жарко?

— Конечно, — ответил голос Эрика. — Жара становится невыносимой.

И снова хриплый от страха голос Кристины:

— Что это такое? Стена совсем горячая! Она обжигает!

— Это, милая моя Кристина, из-за того леса за стеной.

— Что вы хотите сказать? При чем здесь лес?

— Так вы не поняли, что это «конголезский лес»?