Призрак Перл-Харбора. Тайная война

Неровная, вихляющая шеренга выстроилась в проходе. Тут и там в ней зияли провалы — десяток тел остался лежать на нарах. Нарядчики, не дожидаясь команды, подхватили у выхода носилки и рысцой протрусили к покойникам. Живые потухшими, равнодушными взглядами проводили печальную процессию. Вялая перекличка прошелестела в бараке, и злобно переругивающаяся очередь выстроилась в туалет. Самым слабым и забитым нужду пришлось оправлять на ходу. Урки пинками загоняли их в строй, чтобы первыми попасть в столовку, а там ненадолго урвать кусочек тепла и размочить вонючей баландой ссохшийся от голода желудок.

Лагерь в эти минуты напоминал растревоженный муравейник. От всех бараков, сбиваясь на бег, черными ручьями стекались к столовой колонны заключенных. Здесь они натыкались на дежурного и его помощника по лагерю. Они снова принимались их ровнять и строить. После короткой «строевой» первыми подхарчиться заходили урки и занимали места у пайки, крохи с их стола доставались «опущенным» и «политическим».

Прошло пятнадцать минут, и конвейер смерти сделал очередной оборот. Из столовок колонны заключенных потянулись на лагерный плац; навстречу из штабного барака вывалила толпа офицеров с «кусками» — сержантами и старшинами. Впереди важно вышагивал сам начальник, а позади, кутаясь в воротники тулупов, трусили «кум» и начальники отрядов. Начальник, взгромоздившись на трибуну, осипшим голосом заклеймил «предателей» и, пригрозив «стенкой» за невыполнение норм, возвратился в барак к свету и теплу. После него наступила очередь нарядчиков — в их руках были жизнь и смерть заключенных.

«Политическим», как всегда, не повезло. «Придурки» и спецы расползлись по теплым местам: мастерским, складам и лазарету. А «политические», сбившись в колонны, под лай псов и мат караула, прошлепав по плацу «похоронным» шагом, отправились на лесоповал. Черная, пропахшая запахом костра колонна выползла за ворота лагеря, и гигантская гусеница судорожно потащилась по просеке. Едва волоча ноги, зэки добрались до вырубки. Начальник караула, которого за глаза называли не иначе как Волчок, угрожающе сверкая клыками, торопил нарядчика с распределением работ. Холод стоял собачий, и он с другими вертухаями спешил поскорее пригреть свой зад у костра.

Плакидину и еще трем зэкам повезло — им выпало быть кострожогами. Они расползлись по делянке собирать сушняк. Лес оказался старым, вскоре первый костер для караула заполыхал на взгорке. То ли мороз сказался, то ли Волчок сегодня встал с той ноги, но караульные и собаки особо не донимали заключенных и отдали все на откуп бригадирам.

Свой костер кострожоги развели подальше от глаз Волчка. Спичка в руках Ивана сухо треснула, и мох вспыхнул, как порох. Языки пламени жадно облизнули ветки, и утренний полумрак заполз под деревья. Снег зашипел, и клубы пара окутали четыре скрюченные фигуры. Иван жадно вдыхал теплый воздух, в котором смешались запах смолы, черничных листьев, и тянул руки к огню. Его трепетные языки касались отмороженных, изуродованных каторжным трудом кончиков пальцев, а сладковатый дым обвевал задубелую, шершавую, как наждак, кожу лица. Он расстегнул ватник, подставил грудь теплу и, казалось, слился с костром, спасаясь от серой леденящей мглы, что выползала из леса, клубилась за спиной и наваливалась на плечи. Ему было страшно разогнуться и не хватало сил, чтобы встать и снова идти в лес собирать сушняк.

Прошел час. Волчок со своей сворой будто забыл про кострожогов, но тут оживились псы и, развернув морды к просеке, угрожающе зарычали. На тропе появились двое. Впереди бежал заместитель начальника лагеря, за ним трусил сам «кум». Такое случалось не часто. Охрана шарахнулась от костра на посты, а псы приняли стойку.

Волчок, затянув ремень на бушлате, рысью поспешил навстречу. Заключенные настороженно косились в их сторону. Неожиданное появление начальства на лесосеке ничего хорошего не сулило. Они хорошо знали: если сам «кум» выбрался из теплого кабинета, где пас стукачей из «придурков» и лагерной обслуги, значит, жди беды.

Энергично размахивая руками, он что-то прокричал Волчку. Тот на полпути развернулся и еще резвее помчался к сбившимся в кучку кострожогам.

— Задницу ему, что ли, скипидаром смазали? — пробормотал Сергеич.

— Смазали ему, а достанется нашей, — мрачно заключил Иван.

— Похоже, по нашу душу.

Сергеич не ошибся.

— Плакидин, бегом ко мне! — истошно заорал Волчок.

— Эх, Сергеич, накаркал, — тяжело вздохнул Иван и, утопая в снегу, побрел навстречу.

— Ты можешь быстрее, скотина? — взвился Волчок.

— Угомонись, сержант, — прикрикнул на него подоспевший «кум» и незлобно поторопил:

— Давай поживее, Плакидин!

Теряясь в догадках, он с трудом поспевал за «кумом». В конце тропы их ждали сани, и когда они добрались, он распорядился:

— Садись, Плакидин!

Обескураженный Иван плюхнулся на сиденье. Заместитель начальника лагеря взял в руки вожжи и зычно гаркнул. Лошадь с места пошла рысью, и спустя двадцать минут они были у ворот зоны. Часовые без команды распахнули створки, и сани подкатили к крыльцу штабного барака.