Призрак потерянного озера

В час дня, как обычно, был ланч. За столом в этот раз сидели только я и мистер Мак-Ларен. Остальные, как и ожидалось, разбрелись кто куда – каждый по своим делам. Эрик, должно быть, рисовал в своей мастерской, Элис уехала за покупками. Чем могли заниматься осталь-, ные, я не представляла. Может быть, у них есть знакомые где-нибудь неподалеку. Теперь, узнав о существовании торгового центра, я больше не считала это место окончательно отрезанным от мира. А Маргарет могла, например, отправиться к доктору, – утром дед опять советовал ей сделать это. Она с утра пораньше как следует поругалась с Рене, завтракавшей сегодня вместе, со всеми. Официальным предлогом встать к завтраку для Рене послужило то, что ей нужно было в первой половине дня успеть заехать к местной портнихе, но истинная причина, по-моему, заключалась в том, что Рене получала возможность при всех уличить Маргарет в том, что та "опять рылась в ее личных бумагах". Ярость Рене была так сильна, что я предположила, что среди бумаг имелись чьи-то любовные послания.

Маргарет, в свою очередь, обвинила Рене в том, что она "перевернула вверх дном" все ее вещи и торжественно перечислила те из них, которые после этого пропали. Даже если отбросить вопросы морали, предположение, что Рене, такая элегантная, могла польститься на наряды Маргарет, было невероятно и нелепо, так что я в душе была полностью согласна с мистером Мак-Лареном, когда он вмешался в их перебранку. Хотя, конечно, он был излишне резким с Маргарет.

Ланч в обществе одного мистера Мак-Ларена оказался самой что ни на есть мирной трапезой. Я опасалась, что буду чувствовать себя с ним неловко, но ничего подобного не произошло. Почти все время он рассказывал мне о малоизвестных фактах из жизни Эрика Рыжего, а я только кивала, улыбалась и ела. Только один раз старик, испытующе глядя на меня, спросил, способствовали ли те книги, которые он мне давал, лучшему пониманию древней истории этих мест и более серьезному отношению к предмету с моей стороны. Я горячо – может быть, даже слишком горячо – заверила его, что да, несомненно, и мой ответ его вполне удовлетворил.

Во второй половине дня я напечатала несколько писем – те, которые мистер Мак-Ларен набросал, этим утром. Они тоже были далеки от идеала, но все же эта работа сильно выигрывала по сравнению с перепечатыванием рукописи. Письма в основном касались хозяйственных дел семьи. Было ясно, что старик далеко еще не отошел от дел, по крайней мере не настолько, как меня уверял Бертран.

Я снова осталась одна. Мистер Мак-Ларен исчез куда-то сразу после ланча. Я с надеждой прислушивалась, не раздастся ли шум подъезжающей машины, но ничего такого не было слышно. Да если бы даже кто и вернулся, я могла бы не услышать этого: утром же я не слышала, как они уезжали. Где-то в половине пятого, поняв, что никто не позаботится напоить меня чаем, я сама отправилась на поиски чего-нибудь съедобного. После того как миссис Гаррисон подняла столько шума из-за моей просьбы о ланче, я не решалась позвонить и попросить кого-нибудь из прислуги собрать для меня чай.

Я нерешительно переходила из комнаты в комнату – вдоль всего первого этажа. В одних я уже бывала, другие видела впервые. Все было необычайно тихо и спокойно. Даже мотыльки моли казались неподвижно повисшими в плотном, залитом солнцем воздухе. Насколько я понимала, я была одна на этом этаже. Может быть, даже – одна в целом доме. Но выяснить это было невозможно. Миссис Гаррисон так запугала меня, что к кухне я и близко подойти не решалась. А подняться на второй этаж и продолжить поиски там у меня тоже недостало духу: не хватало еще, чтобы меня застали в чьей-то спальне.

Я уже напечатала все, что должна была напечатать в тот день. Чем же все-таки мне заняться до обеда? Можно было бы посидеть и почитать в библиотеке – если б в ней, конечно, было что читать. Можно пойти к себе и немножко поспать, а можно... Мне вспомнилось, что Эрик не то чтоб очень рассердился, когда вчера его оторвали от работы. Конечно, тогда со мной был его дед. Может быть, одну меня так радушно не встретят. И все же мне почему-то казалось, что Эрик не будет расстроен; если я пойду и постучусь к нему в мастерскую.

Пока я была в доме, у меня не было и тени сомнения, что я смогу отыскать эту его мастерскую. Но как только я вышла, моя уверенность дрогнула. Во-первых, не желая снова проходить через жуткий розовый сад, я вышла из дома через боковую дверь, помещавшуюся в небольшой нише между комнатой с картинами и столовой. Я оказалась в той части сада, где вчера явно не проходила. Чтобы оказаться в розовом саду, надо было обогнуть почти весь дом, продираясь сквозь заросли.