Призрак прошлого

— Знаешь, немного смягчает то обстоятельство, что ты ничего не обещал Кате. Я прочитала вашу переписку. Ты просто хотел помочь сироте, поэтому поддерживал с ней связь, а не для того, чтобы разрываться на два фронта. Вот только этого не достаточно… Как ни крути, ты с ней спал, а значит предал Олю. К тому же солгал, а это второе предательство. Так что теперь будешь отвечать за свои ошибки. И не дави на Олю, иначе только усугубишь все.

— Самое ужасное, что понимаю как сглупил… Но не вижу выхода… Как вернуть ее? — тяжело вздохнул Леша.

— Если вам суждено быть вместе, значит будете, — ответила я, забравшись на диван.

— Глупо полагаться на судьбу, надо вымаливать прощение у Оли. Я так перед ней виноват… На душе будто кошки скребут когтями… Я написал ей письмо и закинул в почтовый ящик, раз не хочет разговаривать со мной, может, хоть прочтет…

— Я с ней по телефону разговаривала. Она сожгла твое письмо, даже не открывала. Пиши еще. Может с сотой попытки, все же откроет и прочтет…

— Издеваешься? — хмыкнул брат, а я отрицательно покачала головой.

— Нет. А как ты хотел? Обидел девушку, думал скажешь: «прости» и все? Доверие теперь заслужить надо, не говоря уже о прощение. Так что готовься к долгому и трудному пути, — серьезно проговорила я.

— Я готов, — пробурчал Леша, отвернувшись от меня на другой бок.

У меня под ребрами саднило. Тяжелая ситуация. Утром, вышла из подъезда, чтобы направится на учебу, но неожиданно оказалась в крепких объятиях Макара. Вздрогнула от неожиданности. Так была поглощена мыслями про Олю и Лешу, что не заметила Полякова. Он нахмурился и прожигал меня взглядом.

— Ты меня избегаешь? Вика! Что вообще происходит? — насторожился Макар, а я улыбнулась и провела пальчиками по его щеке.

— Прости, я просто переживаю за брата и подругу. Не могу поверить, что счастье настолько хрупкое. Вот только все было хорошо, а теперь они не вместе… Это так грустно, — призналась, с тоской посмотрев в любимые глаза. Макар прижал меня к себе и поцеловал в висок.

— Я тоже за них переживаю.

Проходили дни, Оля избегала встреч с Лешей. Мы вместе с ней прочли все письма. Катя поговорила с Гончаровой и рассказала о том, как все было, но это не помогло Леше вернуть любимую. Видеть она его не хотела, письма, которые он ей бросал в почтовый ящик, она сжигала. Цветы выбрасывала в урну у подъезда, чтобы мой брат видел, куда отправляются его подарки. На его звонки она не отвечала, а вскоре вообще переехала к своей бабушке в пригород. Я скучала по подруге. Мы с Макаром ездили к ней в гости каждые выходные. Ее состояние меня пугало. Бледная, лицо осунулось, под глазами пролегли темные круги, взгляд безжизненный, ничего не ела. Леша выглядел не лучше… Перестал есть, постоянно курил, а вечерами напивался в компании друзей. Мы с Макаром поддерживали то Олю, то Лешу. Но как склеить трещину в их отношениях ума не приложили. Катя устроилась на съемной квартире и работала кондитером в том же кафе, где и я. Мы с ней подружились, в коллектив она влилась отлично. Через месяц стала встречаться с Сашей — нашим барменом. Хоть у кого-то жизнь наладилась.

Прошло два месяца, а Оля так и не вернулась домой. Предпочла обитать у бабушки. Мы с Макаром купили гостинцы, фрукты и сладости, которые любила Гончарова и снова отправились к ней в гости. В этот раз Оля была не живая ни мертвая. Посмотрела на нас обреченно, а потом ни с того ни с сего разрыдалась. У меня душа ушла в пятки. Обняла подругу, прижала к себе.

— Господи! За что мне это? — всхлипывала она, а я искусала губу в кровь.

— Оль, вокруг парней много, на Лешке свет клином не сошелся. Встретишь гораздо лучше, вот увидишь, — поддержала я ее, а Макаров поморщился от моих слов.

— Вик, я в этом не сомневаюсь. Переболею, перегорю и найду того, кто будет верен, — всхлипывая, ответила она. В ее голосе слышалась решимость.

— Если ты все это понимаешь, то почему так горько плачешь? Что еще случилось? Кто тебя обидел? — насторожилась я.

— Вик, я беременна. Господи! Вчера тест сделала, а там две полосы. Твой день рождение «отлично» отметили… — горько усмехнулась она, а мы с Макаром замерли.

— Ты Лехе сказала про это? — на одном дыхании спросил Поляков.

— Нет! И не скажу! Я сегодня записалась в клинику… В пятницу сделаю аборт. Я не хочу становится матерью так рано, тем более рожать от лжеца. Черт! — разрыдалась она, вцепившись пальцами в мою руку. — Мне так страшно. Я же грех на душу возьму. И Леше не смейте говорить!

— Оля, но так нельзя! Он же имеет право знать, — выдохнула я, прижав руки к груди. — Оля, оставь малыша. Мои родители помогут и на меня можешь рассчитывать. Да и Леша не откажется от своего ребенка. Не надо убивать малыша, — с мольбой проговорила я.

— Вика, я все решила. В пятницу иду на аборт и точка. Если мать узнает, что я в положение, она с меня три шкуры спустит. Она меня одна растила, потом вот отчим появился. А где мой настоящий отец, понятия не имею. Мама больше всего боялась, что я ее участь повторю, — безжизненным тоном проговорила Гончарова.