Призрак прошлого

– Я безумно хочу тебя видеть. Ты это знаешь, – почти застонал Андрей в трубку. – Когда ты приедешь?

– Очень скоро – ты же тоже знаешь…

Они, словно их могли внезапно прервать, обменивались торопливыми фразами, из которых следовало, что Анна работает с детишками, много гуляет, почти успокоилась и стала забывать про… ну, понятно…

Андрей больше слушал – и потому, что ему было приятно слышать переливчатое журчание ее голоса, и потому, что о своих новостях сообщать Анне ему совсем не хотелось. Он только вскользь упомянул о визите в монастырь и обещал кланяться матушке, когда увидит ее снова.

– Ну ладно, Андрюша, заканчиваем. Тут еще желающие есть поговорить. Купаться сейчас пойду.

– Так поздно? Это не опасно?

– Да нет, – засмеялась Анна. – Светло же!.. Чуть позднее, когда солнце сядет, комарье полетит, тогда очень опасно станет. Сейчас в самый раз.

– Ты осторожнее.

– Я не одна, с девчонками. Я хорошо плаваю. Да и речка здесь совсем мелкая – для малышни подбирали.

Когда на другом конце линии въедливо запетюкало, Андрей, не кладя трубки, еще посидел у аппарата, осознавая, как он устал за этот долгий день. Он хотел еще что-то сделать?… А, ладно… Самое лучшее, что могло произойти, произошло. Он поговорил с Анной, она о нем помнит, она хочет его видеть и скоро-скоро, через совсем чуть-чуть, они будут вместе.

Всю ночь Андрею опять снилась беготня в сумерках, босиком по теплой, влажной от росы траве. Отовсюду из зарослей слышались томные возгласы и кокетливое, завлекающее хихиканье. Догнать изнывающих от чувственного томления нимф мешала цивильная одежда. Он пытался содрать ее с себя, а гнусные тряпки липли к вспотевшему телу, как пропитанный драконьим ядом хитон Геракла… Они жгли и жгли его невыносимым жаром…

Утром Андрей обнаружил, что за ночь скрутил простыню в тоненькую бечевку, расправить которую сейчас просто не было времени. Он выкинул ее в бельевую корзину и попытался привести себя в порядок – глазки у него, хоть и горели хищным огнем, были подчеркнуты синевой.

Андрей отправился в редакцию, страстно желая только одного – не пересечься с коллегами, отъезжающими на похороны Пал Никитича.

«Ага, я ж хотел еще про русалок в Интернете разузнать… Какая-то у водяных людей предыстория имеется? Вон и в Париже зверье речное водилось… Может, в западной истории русалки тоже след оставили?»

…Оказалось, не без этого. Но ундины, попадавшие в руки людей, больше морские или океанические, были как на подбор редкостно уродливы. Темнолицые, с вывороченными ноздрями, со змеиными, а не рыбьими хвостами. Были среди них и особи мужеского полу, о чем свидетельствовали тщательно сделанные очевидцами рисунки. Русалки, даже если с ними хорошо обращались и пытались кормить, в неволе очень тосковали, в вербальный контакт с людьми не вступали и жили не более двух-трех дней. Если из гуманных соображений их отпускали назад в море, они исчезали в водах с невиданной резвостью.

Еще раз с неприязнью поглядев на гравюру зарубежной морской чуди, Андрей закрыл страничку.

«Не, наши русские хвостуньи куда красивше!» – с удовольствием подумал он, потягиваясь.

Но это оказалось далеко не все. Продолжение нашлось в отечественной части Всемирной паутины. Еще за пару лет до того, как Андрей волей-неволей стал русалковедом-любителем, некие энтузиасты-профи исследовали озера Русского Севера, вроде Ладожского, обнаружили там следы обитания неучтенных наукой человеческих существ… И сплошь, заметьте, девиц! Они-то, наши, как раз были бесхвостые – как обычные женщины, очень привлекательные, охотно вступали в близкий контакт с людьми. Подобно легендарным обитательницам Озерков, были падки на молодых человеческих особей противоположного пола, завлекали и утаскивали их в пучины с невиданной для женщин силой. Правда, ничего конкретного о знакомстве с наядами никто из «контактеров» сказать не мог. Приманили, затащили, я вырвался, убежал… вот… А теперь хожу и всем рассказываю!

«Как же, убежал ты!.. Греховодил с красотками, паршивец?» – ухмыльнулся Андрей, пользуясь тем, что его не бдит недреманное око ответственного секретаря редакции.

Значит, русалки существуют, и Анна, – если и не чистокровная русалка, поскольку все-таки владеет членораздельной речью, потомок этого древнего рода. А кто тогда водяной конь, особенно когда бродит в гуманоидном обличье? Тот, из океанических уродцев, носом наизнанку?

– Сынок, – услышал Андрей над ухом тонкий, дребезжащий голос и вздрогнул от неожиданности.

На пороге комнаты стояла щупленькая старушка в белом платочке, с тряпочной сумочкой в руке.

– Да? – ответил он, чуть прокашлявшись.

– А кто тут у вас в газете главный? – настроясь, видимо, на привычное невнимание, чуть скорбно осведомилась бабуля.

– На данный момент я, – возможно приветливее ответил Андрей, вставая.

Бабуля отъехала далеко вниз.

– Присядете?

Он подвинул посетительнице стул, вспомянув попутно собственное обещание отправиться хоть по пенсионерскому письму, лишь бы не идти на ритуальное действо.

«Вот материал сам и пожаловал».

Старушка присела на краешек стула.

– А постарше у вас никого не имеется?