Призрак Проститутки

Эта фундаментальная неспособность поддерживать отношения с другими людьми яснее всего проявляется в любовных делах. Как бы близки и влюблены друг в друга ни были два нарцисса, это лишь проявление их решения полюбить. А под этим лежит душевная раздвоенность.

Однако парадокс, Гарри, в том, что не бывает любви более сильной, в большей мере исполненной боли и муки, чем любовь двух нарциссов. Ведь столь многое поставлено на карту! Если они сумеют по-настоящему сблизиться друг с другом, они выберутся из своей скорлупы. Это все равно как перейти от онанизма к честному сожительству.

О психопатии я высказываюсь менее уверенно. Это явление сродни нарциссизму, но решительно другое. Для психопата живые люди менее реальны, чем то, что происходит между его Альфой с Омегой, и окопная война, которая идет внутри нарцисса, здесь сменяется сокрушительным боем. Альфа с Омегой наносят друг другу удары, стремясь восторжествовать. И в человеке преобладает напряжение, а не отстраненное состояние. Причем напряжение это столь велико, что психопат может заняться любовью или наброситься на человека, не чувствуя ответственности за свой поступок. Ведь психопат живет в вечном страхе, что не сможет действием разрядить напряжение, поэтому все, что несет облегчение, оправданно. Быстрее всего психопат получает облегчение от внезапного перехода власти над психикой от Альфы к Омеге. Вот почему психопаты могут быть совершенно очаровательными в один момент и дикими животными в другой.

Нечего и говорить, реальность менее проста, чем мои схемы. В жизни психопат и нарцисс имеют тенденцию больше походить друг на друга. Нарцисс стремится выбраться из своего отчуждения, а психопат стремится укрыться в отчуждении. Правильнее будет считать их полюсами в спектре, простирающемся от самого герметически закрытого нарцисса до самого неконтролируемого психопата. Маленький пример: ваша Модена начинала, я подозреваю, как абсолютный нарцисс — родители, должно быть, так ее холили, что та видела только себя. А теперь, благодаря общению с Сэмми Дж., она на пути, чтобы стать в какой-то мере психопаткой.

Я не хочу, чтобы вы считали меня любительницей копаться в чужом белье, я просто высказываю свои суждения. То, что я сказала про Модену, применимо в известной мере и ко мне. Я тоже была единственным ребенком, и едва ли кто-либо начинал с большего нарциссизма, чем я. (Как бы мне могло прийти в голову насчет Альфы и Омеги, если бы они с самого раннего детства не жили во мне?) Поэтому я не осуждаю Модену: я прекрасно понимаю, что нарциссов притягивают психопаты.

И как ни странно, но вполне логично, существует порок, притягательный и для нарцисса, и для психопата. И этот порок — предательство. Психопат не в состоянии удержаться: его предательство не поддается контролю. (Именно это мы имеем в виду, говоря о психопатических лжецах.) Поскольку психопат быстрее других людей переходит из-под власти Альфы под власть Омеги, Омега или Альфа чувствуют себя вправе нарушить обещание, данное час назад другим. Нарцисс же, будучи более скованным, склонен исследовать нюансы предательства, а не заниматься им. Однако у нарцисса всегда присутствует желание вырваться из своего замкнутого пространства. И предательство является средством достижения этой цели.

Итак, я подхожу к моей затаенной страсти. Она состоит в том, чтобы предавать Хью. Не плотски. Эта клятва является броней, оберегающей мое здравомыслие. Как я это знаю, не могу сказать, но я храню клятву верности в сексе. Однако желание предать Хью велико. Я сублимирую этот инстинкт, переписываясь с вами. Создаю нерушимую с вами связь. Этакий анклав из двух людей. Это высвобождает меня для других дел.

Как видите, я вполне представляю себе, чего хочу. Большой корабль нашей страны не лишен руля, но компас его скошен. Не могу передать вам, каким шоком явился провал в заливе Свиней для всех нас, кто в управлении наблюдал это со стороны. Если мы не знаем, как проложить курс в Истории, то кто же знает? Предполагается, что мы обслуживаем президента, но большинство наших президентов настолько туманно мыслили, что нам приходилось брать руководство в свои руки.

Теперь наш президент — человек живой, способный распознать ошибку, тщеславный, умный, готовый учиться, остро чувствующий границу между осторожностью и риском. Существенно важно, чтобы он был хорошо информирован. Он это заслуживает. Он опирается одной сотой частицей себя — или я преувеличиваю? — на людей типа Монтегю. Тем не менее эта частица в одну сотую существует. Мне кажется, он готов слушать меня не меньше, чем Хью.

И я обнаружила, что знаний, которые я черпаю от Хью, недостаточно. Я хочу знать больше. Вы можете счесть это вопиющим тщеславием, но в глубине души я твердо решила стать собственным разведцентром.

Это безумие, скажете вы. Рановато для маленькой мисс Лавы.