Призрак Проститутки

— Да, — сказал он, но нехотя, словно готов был опровергнуть собственное утверждение.

— Я полагаю, — сказал я и снова глотнул виски, чтобы заставить голос пойти по гравийной дорожке, — останки изрядно пострадали и распухли от воды.

— Труп, несомненно, принадлежит Проститутке.

Наступило молчание. Я знал, что разговор о смерти Проститутки не будет обычной рутиной, и все же был удивлен тем, как у меня сдавило горло. Скорбь, гнев, смятение и легкая истерия от собственного смятения — все эти чувства стремились обосноваться в моей гортани. Я обнаружил, что смотреть в огонь — помогает. Я глядел на полено — как оно разгоралось, потом засветилось ярким пламенем и тихо рухнуло — и стал оплакивать Проститутку вместе со всем остальным. Однако смерть, как мы узнаем из проповедей, это распад материи — да, все формы жизни утекают в море, и смерть Проститутки растворилась во вселенной. Так и в моем горле уже не было комка.

Я обнаружил, что не хочу говорить о смерти Проститутки. Хотя столь многое произошло в этот вечер — а может быть, именно из-за того, что все это произошло? — у меня было такое чувство, что я наконец ушел внутрь себя, в ясную логику своего нутра, и хотя концы моих нервов были сожжены, нутро стало сильнее. Десять минут тому назад я был пьян, а теперь совершенно трезв, но ведь опьянение — это отказ от своего эго, а мое эго как раз всплыло на поверхность, словно кит. Я чувствовал потребность снова признать, что могу здраво мыслить — а это значит быть прозорливым, логичным, ироничным, — могу стать выше человеческих слабостей, включая мои собственные. Розен хочет получить анализ?

Я дам его. Что-то из прошлого возвращалось ко мне — сознание, что мы оба были лучшими и самыми блестящими учениками Проститутки. И, конечно, наиболее конкурентоспособными. Уже не имело значения то, что я очень устал, — в глубине моего мозга не было усталости.

— Нед, первый вопрос: это убийство или самоубийство?

Он кивнул.

Я же подумал: «Самоубийство может означать лишь то, что Проститутка сделал большие ставки и проиграл. Отсюда вывод, что подкоп под Небожителей рассматривается как смертельная нелояльность к Фирме, и, значит, я влип в немалую беду».

— Продолжай.

— А если Проститутка был убит… — сказал я и снова умолк. Здесь начинались большие трудности. Я решил прибегнуть к давно бытовавшей в ЦРУ поговорке. — Кипяток не выливают, — сказал я ему, — не имея представления о том, где канализация.

— Конечно, — сказал Розен.

— Так вот, Рид, если Проститутку прихлопнули, стоки ведут на восток или на запад?

— Я не знаю. Не знаю, искать ли братьев Кинг или где-то ближе к дому. — Он сделал глубокий выдох, как бы выпуская из себя напряжение, владевшее им все эти часы.

— Это не могут быть братья Кинг, — сказал я.

Он постучал по зубам мундштуком трубки. Это же будет что-то вроде взаимного камикадзе, если мы с КГБ начнем убивать сотрудников друг друга. По молчаливой договоренности мы этого не делали. Агенты «третьего мира», возможно, и приканчивали время от времени какого-нибудь европейца, но не друг друга.

— Но и не русские, — сказал я, — если, конечно, Проститутка не работал на них двойным агентом.

Розен вздохнул.

— С другой стороны, — предположил я, — это могли быть и наши.

— Не изложишь ли эту мысль поподробнее? — попросил Розен.

— Проститутка довольно усиленно разрабатывал одну гипотезу. Он решил, что есть среди нас группа, которая, используя нашу самую секретную информацию, покупает, продает и вкладывает деньги по всему свету. По его прикидкам, эти тайные капиталы превышают весь наш бюджет для проведения операций.

— Ты что же, хочешь сказать, что Проститутку убили люди из управления?

— Они могли потерять миллиарды. Может быть, больше.

Я принимал участие в разработке этого тезиса. Ради Проститутки и ради себя. Если он был добрым часовым на страже против массовой внутренней коррупции, то я, работая с ним, мог оказаться в весьма почетном списке. Однако Розен отрицательно помотал головой.

— Путь в этом направлении пока что никуда не ведет, — сказал он. — Это наихудший вариант сценария. Перед твоим тезисом вздымается немало барьеров.

Я подлил нам обоим еще немного виски.

— Видишь ли, — сказал Розен, — мы ведь, собственно, не уверены, что это останки Проститутки. То, что выброшено на берег в Чесапикском заливе.

— Не уверены? — Я сам услышал, каким эхом прозвучал мой голос.

— У нас есть труп, который вроде бы является телом Монтегю. Но лаборатории не могут дать стопроцентную гарантию, что это так. Хотя есть детали, с которыми следует считаться. Соответствие роста и веса. На третьем пальце левой руки — кольцо святого Матфея. А вот лицо — от него помощи ждать нечего. — Светло-серые глаза Розена, обычно незаметные, сейчас ярко горели за стеклами очков. — У меня язык не повернулся сказать это Киттредж, — продолжал он. — Вся голова разнесена выстрелом. Дуло дробовика всадили ему в рот. По всей вероятности, это был дробовик с укороченным дулом.

У меня не было ни малейшего желания долго задерживаться на этой картине.

— А как у Хью со спиной? — спросил я.