Призрак Родины

Орин – побитый жизнью шахтёр, взявшийся за оружие после того, как его сына на улице просто походя пристрелили пьяные мауринские вояки за пачку сигарет, – подхватив карабин и приготовив ручную гранату, спрятался в боковом ответвлении нашего окопа и быстренько осмотрел окрестности на предмет неприятных сюрпризов.

Часто бывало такое, что бойцов отвлекают шумом, а удар наносят с противоположной стороны, тихо вырезая наблюдателей и часовых. Сейчас люди, наученные горьким опытом, уже старались предусмотреть такого рода сюрпризы. Было выставлено множество растяжек, минных и сигнальных ловушек, система расстановки которых периодически менялась, чтоб противник не смог срисовать систему и заранее обнаружить проходы.

Пара мгновений – и Орин кивнул мне, что всё нормально.

Тут ожила радиостанция. Тон-сигнал пиликнул четыре раза, я в ответ пиликнул три – сегодня кодовое число было семь. Говорить старались поменьше, чтоб давать как можно меньше информации для службы радиоперехвата противника.

Два человека, наши сменщики, пробрались к брустверу, ловко спрыгнули в окоп, и, чуть пригибаясь, держа карабины наизготовку, прошли в нашу сторону, на время скрывшись за изгибом траншеи. Чуть позже они нас окликнули, назвали пароль, получили отзыв и, дождавшись, когда Орин обесточил минную ловушку, один из них, старший, прошёл к нам, а второй остался ждать сигнала.

– Орин, Рысь, мы к вам на смену. Там каша поспела. Ланка шипит на всех, требует, чтоб без вас обедать не начинали, типа, и так уже третьи сутки на передовой, – тихо обратился ко мне невысокий пожилой ополченец с позывным Батюшка.

– А вы?

– Да мы уже успели перекусить… Край дал команду вас сменить.

– Да? – со злой иронией переспросил Орин, у которого всегда были натянутые отношения с нашим командиром взвода.

Батюшка пожал плечами, давая понять, что ему все эти дрязги до одного места, главное – торков не пустить в город, а то они уже давно где только могут кричат и обещают устроить резню. На примере прошлогодних боёв, когда мауринцы сумели глубоко вклиниться в оборону ополчения, было много примеров, когда торкские нацбаты реально устраивали ТАКИЕ чистки, что у меня, повидавшего столько на своём веку, волосы дыбом вставали…

– Да всё нормально. Разведка говорит, что торки часть сил перебросили на соседний участок. Вроде там готовят какую-то очередную пакость.

Орин всё равно подозрительно посматривал на Батюшку.

– Как прошли?

– Да нормально, – пожал плечами пожилой ополченец. – Кое-где ползком, но там где опасно – торки не обстреляли. Реально затихли.

– Понятно. Не нравится мне это. Не к добру. У нас вроде тихо, но чувствую, что идёт какая-то возня.

– Что-то можешь сказать?

Люди, которые повоевали – и привыкшие ждать всяких пакостей от противника в любую минуту – старались обращать внимание на вроде как несущественные мелочи, потому что пренебрежение такими вещами иногда стоило жизни.

– Мы несколько раз фиксировали какое-то движение на нейтралке и между постами, постреливали для острастки, но так, без последствий. Торки что-то не ведутся. Вроде как стараются нас не злить. Когда это такое было?

Ветераны стали делиться воспоминаниями о всяких подобных случаях и сообща пришли к выводу, что от торков в ближайшее время нужно ждать какой-то подлянки.

Чуть позже, получив сигнал, к нам присоединился напарник Батюшки, плотный молодой парень с позывным Тран, только недавно вернувшийся из госпиталя. Парень после полученного в первом же бою ранения сильно комплексовал и с плохо скрываемой завистью посматривал на ветеранов.

Мы с Орином быстро обрисовали обстановку, указали новые позиции противника, передали оружие и, подхватив свои карабины и скромные пожитки, покинули позицию и стали осторожно пробираться через кусты в сторону холма, за которым начиналась нормальная непростреливаемая дорога. Там находилась позиция группы прикрытия с крупнокалиберным пулемётом, и для усиления им иногда подкидывали очень дефицитный в этом мире автоматический гранатомёт, очень похожий на земной АГС-17, но более тяжёлый и неповоротливый, хотя такой же смертоносный для пехоты.

Всё было бы ничего, но перед нами лежало несколько участков, которые простреливались со стороны противника, и из-за этого приходилось осторожничать. Обычно смена проходила по ночам, но месяц назад разведгруппа мауринской армии на соседнем опорном пункте умудрились пролезть через наши минные поля и тихо взять в ножи отходящих на отдых бойцов. Поэтому, пока не было больших пострелюшек, наши подразделения старались всё делать при дневном свете, да и выявить основные огневые точки противника никогда лишним не было – может, что новое появилось.

Пока мы с Орином тихо ругаясь пробирались к непростреливаемому участку, я в очередной раз поражался тем сюрпризам, которые преподносит судьба…