Призрак с Кейтер-стрит

— Он вынужден полагать, что это кто-то, кто живет здесь, где-то в районе Кейтер-стрит.

— Чепуха! — Эдвард резко привстал. — Я жил здесь всю свою жизнь. Я знаю каждого… на мили вокруг. В нашем округе нет сумасшедших в столь ужасных пропорциях. Боже милостивый, если бы они были, мы бы знали их. Такие личности вряд ли прошли бы незамеченными! Он бы не смог притворяться, что он такой же, как и мы.

Не смог бы? Шарлотта посмотрела на него, затем исподтишка на Доминика. Насколько характер человека отражен на его лице? Догадывается ли кто-то из них о ее кошмарных подозрениях? Пожалуйста, Боже, нет! Если такое безумное существо испытывает столь мучительную ненависть, почему тогда этот человек уже не выдал себя чем-нибудь? Кто-то же должен был обнаружить его… семья, жена, друзья… О чем они думают, если они знают? Могли бы выведать что-то подобное о ком-нибудь и никому не говорить? Или вы отказались бы верить этому, отвернулись от очевидного? Придумали бы какое-нибудь оправдательное объяснение?

Что бы она сделала… если бы любила кого-то? Если бы это был Доминик, разве она не защитила бы его от всего? Умерла бы, если нужно, чтобы сделать это…

Какая ужасная, чудовищная мысль! Как может кто-то, даже отдаленно напоминающий Доминика, быть вовлечен в насилие, в безумный гнев, который заставлял бы его вселять ужас в сердца людей и уничтожать их, скрываться в тени заборов, удовлетворяя свое желание вызывать страх?!

Каким человеком он был? Шарлотта могла представить его только как черную тень в тумане. Видела ли Лили его лицо? Видели ли другие? Если она разглядела его, было ли это лицо, которое она знала… ночной кошмар или добрый знакомый?

Разговор вокруг Шарлотты меж тем тек своим чередом. Она потеряла его нить. Почему они так легко согласились, что это мог быть Мэддок? Все выглядело так, будто они благодарны судьбе за какую-никакую развязку. Для них такая развязка лучше, чем никакая…

У Эмили не было никаких подозрений. И к следующему дню все это грязное дело уменьшилось до размеров простого неудобства. Конечно, ей жаль Лили, но ей уже нельзя помочь, а рыдания по этому поводу не принесли бы никакой пользы. Эмили никогда не понимала траурных церемоний. Особенностью этого действа являлось то, что в него были вовлечены самые набожные люди — те, которые должны были бы радоваться: ведь они же благословляли вечную жизнь… Несомненно, траурная церемония — самое большое оскорбление для мертвого.

Лили была обычной девушкой, в ней не было ничего плохого; и никто не сомневался, что она попала в лучшее место на небесах. Какие бы грехи она ни совершила, а те могли быть только очень незначительными, они с легкостью искуплялись самим ее существованием.

Так что все это дело могло бы быть забыто, если бы не одна неприятная его сторона — расследование. Кто же ее убил? Это дело полиции. Все, что она, Эмили, и ее семья могли сделать, — это принять соответствующие меры, чтобы не встретиться с безумцем и его удавкой.

От горестных мыслей она переключилась на практические и очень важные для нее материи. Нужно узнать, что женщины будут носить на званом вечере, устраиваемом мэром и миссис Уинтер, куда она пойдет в сопровождении Джорджа Эшворда. Будет очень неприятно, если она обнаружит, что ее платье такое же, как у кого-то еще. Эмили предпочитала создавать новую моду, а не следовать моде устоявшейся; но делать это нужно со вкусом, чтобы не оказаться слишком эксцентричной. Ей необходимо проконсультироваться с сестрами Мэдисон и мисс Деккер, но, конечно, так, чтобы они даже не догадались ни о чем.

Полиция не появлялась несколько дней. Очевидно, они проводили расследование в других местах, вероятно, обратившись к более ранним смертям, разговаривали с Абернази и Хилтонами. Эта страшная тема перестала открыто дискутироваться, хотя время от времени в семье высказывали какие-то мысли, относящиеся к запретной теме. Это было в основном выражение облегчения по поводу того, что полиция не появлялась в их доме и что они перенаправили ее непрошеное присутствие с сопутствующими подозрениями и сплетнями куда-то еще. Другое чувство, которое вызывало у всех постоянное беспокойство, — что же произойдет в следующий раз и где может находиться этот бандит, если принять тот тезис, что он живет где-то по соседству — чей-то слуга или какой-нибудь мелкий торговец.

Наконец Эмили получила великолепное бледно-лиловое платье с аккуратной серебряной отделкой. Она была в отличной форме, здорова, с хорошим цветом лица, гораздо лучшим, чем у старшей мисс Мэдисон, ее глаза сияли. Волосы были чудесного цвета и производили тот эффект, которого она добивалась.

Эшворд заехал за ней в своем экипаже. Естественно, перед тем как уехать, он отдал дань уважения семье. Мама была очень вежлива. Папа — даже еще более вежлив, но Шарлотта, как обычно, была непреклонна.

— Я думаю, ваша сестра недолюбливает меня, — заметил Эшворд, как только они остались одни. — Жаль. Она красивая девушка.