Призрак с Кейтер-стрит

Кэролайн села за стол и сквозь слезы смотрела на счет от торговца рыбой. Она ненавидела раздоры, но эта ссора зрела в ней годами. Ненависть росла в обеих женщинах. Но взрыва, возможно, никогда бы не случилось, если бы не смерть Лили и связанный с этим ужас. Теперь все было сказано и никогда не будет забыто — и, конечно, никогда не будет прощения… со стороны свекрови… даже если сама Кэролайн простит ее.

Хуже всего то, что бабушка, намекая на ссору всем в доме, будет требовать от слушателей принять ту или иную сторону. Начнутся многозначительные взгляды, умалчивания, зашифрованные намеки, пока любопытство не заставит кого-нибудь спросить, что же произошло на самом деле. Эдвард ненавидел такое поведение. Он любил их обеих и более всего желал, чтобы они поддерживали мир в его доме. Как и большинство мужчин, он не выносил ссор в доме, предпочитая не знать о них, насколько это возможно. Доминик довольно часто был зачинщиком этих ссор, хотя и не намеренно. Он не знал бабушку так долго, как остальные, чтобы чувствовать изменения в ее поведении и игнорировать их.

Будет ужасно! Плохо то, что бабушка по большей части права. Кэролайн действительно подозревала, с болезненным страхом, что Эдвард совершил что-то бесчестное. Она чувствовала комок в горле, ей стоило больших усилий не зарыдать, но если она опускала голову, слезы лились сами.

— Мама?

Это была Шарлотта. Кэролайн даже не слышала, как она вошла.

Кэролайн громко вдохнула:

— Да. В чем дело? Я занята счетами.

Шарлотта обняла ее и поцеловала:

— Я знаю, я слышала вас.

Кэролайн было очень приятно услышать это. Такое облегчение после того, как она чувствовала себя такой одинокой!.. Было очень тяжело контролировать себя, но она привыкла за годы практики.

— Извини меня, я и не заметила, что мы кричали друг на друга.

Шарлотта поправила заколку на ее голове и предупредительно отступила в сторону, позволяя ей привести себя в порядок. Было странно видеть, что иногда Шарлотта бывает тактичной, тогда как в другое время она откровенно резка.

Дочь стояла и смотрела в окно.

— Не беспокойся насчет бабушки. Если она что-то скажет папе, он будет очень сердит на нее и ей же станет хуже.

Кэролайн не могла скрыть свое удивление. Она развернулась в кресле и посмотрела в спину Шарлотты:

— Почему ты так думаешь?

Та продолжала смотреть в окно:

— Потому что папа где-то был, и он не желает говорить об этом. Мы должны это понимать. Поэтому он будет сердит на каждого, кто упомянет об этом снова.

— О чем ты говоришь, Шарлотта? — Кэролайн слышала, как дрожал ее голос. — Что ты имеешь в виду? Ты не можешь подозревать своего отца в… в…

— Я не знаю. Может быть, он играл в азартные игры или пил, или общался с людьми, которых мы не любим. Но он не хочет, чтобы мистер Питт или мы знали об этом. Бесполезно изворачиваться друг перед другом. Мы не можем притворяться перед самими собой. Не беспокойся, мама, он не мог никак обидеть Лили, если только ты этого боишься.

— Шарлотта… — Кэролайн не могла придумать, что сказать. Как она может стоять там и так спокойно произносить эти слова?!

— Я думаю, это очень глупо, — продолжала дочь. На этот раз Кэролайн уловила дрожь в ее голосе и поняла, что ей стоит огромных усилий контролировать себя. — Потому что я думаю, мистер Питт все равно обо всем узнает.

— Ты так думаешь?

— Да. И тогда будет хуже. Лучше бы папа сказал об этом сам.

— Тогда… может быть, мы сумеем убедить его…

Но Кэролайн знала, что у нее не хватит смелости на это. Эдвард разозлится и погрузится в горькую и холодную отчужденность. Она уже проходила через такое несколько раз… например, когда противостояла ему по поводу Джералда Хапвида. Это было много лет назад и сейчас выглядит немного глупо, но то давнишнее охлаждение в отношениях трудно забыть.

Кроме того, Кэролайн боялась того, что он хотел скрыть от нее. Может быть, Питт не узнает?

Но он узнал. Инспектор Питт вернулся через два дня вечером — и, возможно, для того, чтобы застать Эдварда врасплох, не зашел утром, чтобы предупредить их. Они все были дома.

— Это уже становится неудобным, мистер Питт. — Эдвард встретил его прохладно. — Что случилось на этот раз?

— Мы установили, что вы шли вдоль Кейтер-стрит от без пяти одиннадцать до нескольких минут после одиннадцати.

— Не было никакой нужды приходить ко мне, чтобы сказать мне это. — Эдвард был резок. — Так как я пришел домой в одиннадцать пятнадцать, то это вполне очевидно.

Кажется, ничто не могло расстроить Питта.

— Вам это очевидно, потому что вы знаете, что делали, а мы, вынужденные верить вашим словам, были удовлетворены, лишь получив необходимые доказательства. Если бы убийцы могли быть пойманы на основании их собственных слов, наша работа была бы не нужна.

Эдвард весь напрягся:

— На что вы намекаете, мистер Питт?

— Мы установили, что вы ушли от миссис Этвуд без четверти одиннадцать. Вам нужно около получаса спокойной ходьбы, чтобы дойти до вашего дома, и, таким образом, вы шли вдоль Кейтер-стрит от без пяти одиннадцать в течение десяти минут.

Эдвард весь побелел.

— Вы не имеете права!..