Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

– Женился и мне не сказал? – В голосе мэра послышалась обида.

– Во– первых, говорю, во-вторых, чтобы этот акт получил гражданское и юридическое завершение, попроси нас сегодня расписать. – Рассмеялся Олег.

Постников посмотрел в счастливые глаза друга, пожал ему руку и поцеловал в щечку Тоню. Затем вернулся за свой стол и поднял трубку:

– Лида, возьмите тетрадь гражданских актов и зайдите ко мне. – Вернув трубку на рычаг, Постников указал им на кресла. Лида появилась быстро. Голенев и Тоня расписались тут же в кабинете мэра. Тихон со своей секретаршей Юлей, поставили свои подписи в качестве свидетелей. Бракосочетание двух кооператоров состоялось.

Кащеев ездил кутить на Вороний холм из любопытства. Он не ожидал застать там столько детворы, да еще и старую жидовку воспитательницу. Но шпанята неожиданно помогли создать конфликт и заставили Голенева вступить в драку. Кащеев бы все равно нашел предлог зацепить афганца, а так даже искать не пришлось. Парень показал себя бойцом, что и следовало ожидать. Случись такое раньше, он бы Голенева пристрелил. Особенно, после его жеста с покупкой лесопилки упрямого кооператора. Но планы бандита поменялись на сто восемьдесят градусов. Произошло это после встречи с авторитетом из подмосковной солнцевской группировки. Алехан Казиев успел подмять под себя гораздо больше Кащеева, и мыслил куда шире. Гена посоветовался с ним и понял, что рубить яблоню, пока она не принесла плодов, глупо. Вернувшись из Москвы, он заперся в своем кабинете, долго и тяжело думал. Затем позвонил в Сочи знакомому уголовнику. Тот выложил кое-что о Голеневе и его бизнесе. Сегодня утром Кащеев уже знал, что будет делать. Перед завтраком он пошел в церковь к батюшке.

Отец Василий, надеясь, что хозяин в отъезде, накануне расслабился. Пил он с убогим Трофимкой, и говорил с ним о себе. Трофимка был хорош тем, что ни понимал ровным счетом ничего из речей батюшки но, будучи дурачком ласковым и веселым, поддакивал, кивал и улыбался каждой фразе. Отпустил Трофимку батюшка под утро, а через два часа явился Гена.

Растолкав отца Василия, он потребовал, чтобы тот облачился как для службы, и выслушал его внимательно. Кащеев желал отпущения греха, которого еще не успел совершить, но имел в помыслах. Батюшка вскоре сообразил, что бандит задумал что-то мерзкое, и желает сделать его своим духовным соучастником. При таком раскладе Кащеев тешил себя надеждой, что Господь не столь сурово его накажет. Ведь священник заступится за своего прихожанина и кару смягчит. Кащеев по старому правилу совковой жизни искал блата с Господом. Бандит, как ни странно, верил в Бога, но понимал эту веру на свой манер.

Чтобы отвязаться от настырного посетителя, отец Василий махнул рукой и отпустил ему грех авансом, после чего в рясе завалился на перины и продолжил сон.

Вечером Кащеев созвал на совет прикормленных городских чиновников. В баню он их не пригласил, а принял в офисе весьма официально. Данилка Максюта, Славка Стеколкин и Сашка Курдюк, как величал бандит своих корешей, с порога почувствовали, что нынешний собор отличается от обычных загулов у криминального авторитета. Ни поросенка, ни шлюх им пока не предлагали. В кабинете стояла бутылка водки, три бутылки боржоми и соленые огурцы. Подобный стол больше походил на поминки бедного родственника, чем на встречу друзей.

Водку Гена Кащеев разлил сразу. Они и выпили, как на поминках, не чокаясь. Кащеев хрустнул огурчиком и спросил:

– Зачем приходил к мэру афганец?

Стеколкин гадко захихикал:

– Жениться приходил. С дочуркой Вислоухова его Лида расписала.

Гена кивнул, и сменил тему:

– Как думаешь, Данилка, Постный завод построит?

Максюта задумался и налил себе боржоми:

– Трудно сказать. С учетом…

Кащеев перебил:

– А я думаю, построит. Видели технику, что он нагнал в город?

– Впечатляет. – Согласился Курдюк. Все помолчали, потому что не могли понять, куда клонит хозяин. Гена вел себя странно. На женитьбу приезжего афганца никак не отреагировал, обычной ярости к теме строительства цементного завода не проявлял. Это было что-то новое в его поведении. А все новое чиновников, привыкших к предсказуемому единообразию, тревожило.

– Хер с ним, пусть строит. – Наконец изрек Кащеев. Гости переглянулись.

– Тебя завод больше не колышет? – Удивился Максюта.

– Наоборот, радует. Надо осенью сменить мэра и заводик приватизировать. Нас четверо. Я беру пятьдесят процентов, вы остальное. Но и это остальное даст несколько лимонов зеленых в год.

– А если не получится? – Почесал темечко Паперный.

– Что не получится? Приватизировать?

– Нет, сменить мэра.

– Тогда его придется замочить.

В кабинете наступила гробовая тишина. Не то чтобы угроза Геннадия в адрес главы города их сильно обеспокоила. Свои мысли на эту тему Кащеев озвучивал и раньше. Чиновники именно сейчас учуяли в его словах какой-то зловещий подтекст лично для себя, и не ошиблись.

– И сделаете это вы. – Продолжал бандит: – Причем не кто-нибудь один, а все вместе – втроем.

– Как это? – Наконец обрел дар речи Данила Максюта.