Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом

Павел не стал комментировать эмоциональный выпад Мамонова, а выдал Скворцову деньги, связку ключей и листок из блокнота. Ключи предназначалась для съемного жилья и двух стареньких “Жигулей” с московскими номерами:

– Они не будут так выделяться, как ваши южные. – Предупредил Павел: – Документы и доверенности в бардачках. А на листке адреса квартир и номера тачек. Хаты я вам снял две. Одну в Хамовниках с видом на штаб Маки, другую в переулке за метро Смоленская. Там, где находится ее дом.

– А где ты оставил тачки? – Поинтересовался Скворцов.

– По одной во дворе каждого адреса. Куда поедете сначала, решайте сами.

– Уверен, она сегодня дома отсыпается. Слишком рано поднялась. А обычно спит до полудня. – Высказал свое мнение Денис: – Во всяком случае, ее “Мерседес” в двенадцать дня стоял у подъезда.

Закончив беседу, вся компания расселась по машинам и уехала.

Денис Мамонов, несмотря на свою редкую проницательность, сегодня насчет Маки ошибся. Начинающий политик и не думала возвращаться в свою квартиру. Ее “Мерседес” к дому пригнал водитель. А сама Мака, в компании начальника избирательного штаба решила отметить благополучное завершение истории с компроматом. Казиев предложением патронши с удовольствием воспользовался. Они давно не беседовали по душам, а под разговорами подобного рода доктор философских наук подразумевал урегулирование финансовых вопросов. Пока Мака выдавала деньги лишь на свою предвыборную раскрутку, и в собственных карманах Ибрагима оседали крохи.

– Куда ты, девушка, хочешь поехать? – Спросил он Соловьеву.

– Куда-нибудь на воздух. Сам думай. – Благодушно разрешила Мака.

– Гарик, гони на Рублевку. – Бросил Казиев водителю и развалился на переднем кресле. Мака сидела сзади и без конца трепалась по мобильному. Стоило ей прекратить разговор, как позывные на мотив марша тореадора раздавались снова. Казиев слышал, как она называла министров Димками, Саньками и Ваньками, и про себя восхищался преобразованием бывшей шлюхи в деятеля государственного масштаба. Дождавшись короткого перерыва в ее трепе, он достал из кейса конверт с логотипом газеты “Бульварное кольцо” и бросил ей на заднее сидение:

– Прими, бля, подарочек от друга.

– Что это? – Наивно поинтересовалась Мака.

– Твой портрет с мамочкой. – Усмехнулся бандит.

– Молодец, Ибрагимчик. За мной не пропадет.

Казиев хотел возразить, но в ее руке снова ожил мобильник, и он отвернулся. Ехали медленно. Если в городе субботний день позволял автолюбителям передвигаться без пробок, то к загородным трассам это не относилось. В первую половину дня москвичи рвались на природу. Знаменитое Рублевское шоссе тоже испытывало перегрузку. Разница наблюдалась лишь в марках авто, создававших лениво ползущую змею на выезде из города. Отечественных автомобилей в потоке не наблюдалось. Да и иномарки дешевле нескольких десятков тысяч долларов попадались редко. Но цена лимузинов скорости им не прибавляла, и Ибрагим злился. В другом месте он бы велел шоферу включить сирену с мигалкой, но пользоваться спецсигналами на правительственной трассе даже для солнцевского авторитета чревато осложнениями. Сзади и спереди тащились шикарные джипы и дорогие представительские лимузины. В каждом из них мог сидеть высокий чиновник правительства или чин ФСБ. Связываться с подобной публикой бандит остерегался. Но, миновав КПП перед Кольцевой дорогой, транспорт покатил шибче, и Казиев успокоился. А когда из дверей загородного ресторана, куда с шиком подрулил их лимузин в сопровождении двух иномарок с шестерками, выскочил холуй в русском национальном костюме и распахнул им дверцы, даже улыбнулся.

Доктор философских наук тут бывал часто, и его требования в ресторане знали. Бандит желал иметь отдельный зальчик с видом на Москву-реку и у входа в него – столик для своих людей. Шестерки могли закусывать и в тоже время охраняли его покой. Все это ему сегодня предоставили. Хозяина ресторана посещение крутого клиента не напрягало, заведение только что открылось, и гости еще не успели наполнить зал.

– Пусть разожгут камин. – Приказала Мака. Мобильный телефон продолжал надрываться мелодией из “Кармен”, и она его отключила.

– Не боишься запариться? – Удивился Казиев.

– У нас в Глухове говорят: “Жар костей не ломит”. – Ответила она и выложила на стол знакомый конверт с логотипом редакции. Казиев подозвал официанта и распорядился насчет камина. Через минуту в его чреве весело затрещали дрова. Мака подошла и бросила конверт в огонь:

– Вот и все. – Произнесла она, удовлетворенно разглядывая, как языки пламени пожирают компромат, переданный незадачливым шантажистом.

– Зря ты, девушка, маму обижаешь. Мама у нас одна, – высказался бандит. И при этих словах в его злых маленьких глазках на мгновенье промелькнуло нечто человеческое. Сам Казиев, как большинство кавказцев, к своей матери относился с большим почтением, и представить себе ее больную и брошенную на произвол судьбы не мог даже в страшном сне.

Мака поджала губы: