Призрак самого Отчаяния

Почему-то мне казалось, что ответит именно он, но я ошиблась. Ответила старуха.

— Давным-давно, я не помню, когда именно, но помню, это была зима, я вышла во двор и увидела следы крови. Я испугалась, так как кровь может привлечь внимание к моему убежищу. Я пошла по кровавый следам, и нашла его. На шее у него была огромная открытая рана. Я не знаю, как я смогла затащить его в башню и зашить одной рукой эту рану, но у меня получилось. Не очень красиво, но получилось. У меня был анальгетик из аптечки вертолета, но я помню, что он долго не мог подействовать. Он очнулся почти посреди «операции» и посмотрел на меня, а потом снова отключился. Он пришел в себя спустя четыре дня, но что-то в нем изменилось во внешности, я так и не смогла понять что. Так он стал периодически приходить, приносить еду, а потом привел тебя.

Старуху было жалко, но чувство симпатии к ней во мне так и не проснулось.

— А у вас есть, что попить. — жалобно попросила я, так как эта вкусная консистенция имела в качестве последствия неуемную жажду.

— Там есть дождевая вода, а в бутылке — из родника. Пей. — старуха задумчиво сидела, по привычке пряча в складки драного платья искалеченную культю.

Я взяла бутыль, и, не смотря на то, что меня учили не пить не фильтрованную воду, пила до тех пор, пока в животе не начало булькать. А из бака с желобком, выходящим на улицу, я, наконец, смогла полноценно умыться и даже помыть голову. Когда я вытирала короткие, взъерошенные волосы темной тряпкой, я чувствовала себя почти счастливой. Господи, неужели так мало надо человеку для счастья. А потом, я смотрела картинки и читала при зажженной свече старинные книги, некоторые из них я уже видела, некоторые даже читала, но некоторые были совсем незнакомы. Это все напоминало музей, где были собраны всякие, красивые и не очень, полезные и не очень предметы старины. Иногда я поднимала глаза, и мне почему-то хотелось поймать взгляд Элиса. Это удалось, только когда одна стопка, частично съехала на пол.

Они сидели молча. Каждый думал о своем. Я поднимала книгу за книгой, и пыталась поставить в первозданный столбик. Но книги становиться в первозданную стопку не хотели, и подозрительно кренилась. Я придерживала их, но что-то не давало им стоять ровно.

— Ты не видишь, что медицинский справочник меньше других, какого черта ты его кладешь его вниз? — не выдержал Элис. — Ты хоть что-то нормально сделать можешь?

— Я не знала, что ты еще и читать умеешь. — съязвила я, вытаскивая пресловутый справочник, и водружая его на самый верх. Хм, а он прав — держится.

— Ты прямо удивишься, но писать я тоже умею. Ты — взрослая девушка, а ведешь себя, как маленький ребенок! — судя по виду, он терпеть не мог, когда его подкалывали.

— Да неужели? По-моему тебе без разницы кого бить по лицу! — судя по всему, я попала в точку.

Он молча встал и вышел, не глядя на меня. Так ему и надо! Нужно было еще сказочку ту вспомнить, ну да ладно. Я была крайне недовольной. Хотелось как лучше, а получилось...

День прошел странно. Элис так и не вернулся. Мы со старухой долго говорили о той стороне. Ее очень интересовало положение дел в медицине, но я так и не смогла толком ответить. Поэтому она быстро потеряла ко мне интерес, и мы стали укладываться спать. Я спала здесь, а старуха ушла на верхний ярус. Я собрала все валики, накинула пару покрывал, и получилась не совсем удобная, но кровать. Я долго ворочалась, но в конце концов заснула. Впервые здесь мне снился сон. Мне снился университет, я бегу пустыми коридорами, за мной гонится злыдня, прямо при свете дня, а потом, я открываю дверь в свою аудиторию, а там пустота, я закрываю дверь и сползаю вниз. А потом я слышу странный разговор. Вроде в классе никого нет, а я слышу разговор двух людей. Поначалу слова было трудно разобрать, но потом, кто-то из них произнес мое имя и я… проснулась. Я лежала и смотрела на винтовую лестницу вверх, но было ужасно темно. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Но тут, уже не во сне я услышала тихий, едва слышный разговор.

— Спасибо, что привел ее сюда… Мне было так тоскливо и одиноко.

— Я ее хотел прикончить по дороге. Был момент, когда она спала. Я даже нож достал. Но потом подумал, что тебе будет с ней веселее.

— Спасибо, что не убил. Она мне скрасит старость.

— Она мало кому чего скрасит. Но это твое дело.

— А вдруг она не спит?

— Спит, я проверял.

Интересно как он проверял сплю я ее или не сплю?

— Жалко девочку. Ей здесь придется прожить всю жизнь.

Молчание.

— Я понимаю — тебе все равно, но с одной стороны ты прав, может, гуманнее было убить ее сразу?

Молчание.

— Значит, у нее такая судьба.

— Я не хочу больше о ней разговаривать. Никогда.

Мне стало очень горько, будто я слышала то, что не стоило слышать. Я тихо заплакала. Я сжалась калачиком и плакала от обиды. Я никогда не увижу родной дом, солнышко, я сгнию здесь заживо, и он не хочет даже говорить обо мне... Я сдерживала рыдания. И слезы текли почти беззвучно. Такое чувство, будто мне плюнули в лицо…