Призрак театра

...Потом Охрипьева в роли Невесты жаловалась Массовику-затейнику на Тамаду: еще вчера он был ее любовник - и вот, посмел явиться с тостами на свадьбу. И Массовик, как Мефистофель, предлагал нахала разыграть: сказать ему, что будущий ребенок, из-за которого пришлось со свадьбой поспешить, он от него, нахала этакого, вовсе не от жениха... Невеста тут же признавалась Массовику-затейнику в обмане: она не ждет ребенка - купила справку о беременности, чтоб свадьба непременно состоялась. И Массовик незамедлительно приступал к шантажу: "Всего лишь полчаса со мной - там, в нижних этажах, есть комната на этот случай..." Невеста соглашалась - тут же становилось ясно, что Массовику не нужно ничего: он просто лишний раз хотел удостовериться в том, как ничтожен мир, как низко пали люди.

Тем временем Жених-Русецкий обхаживал влиятельного гостя, роль которого разучивал Игнатий Серебрянский:

"Я очень исполнительный, но я рассеянный. Меня нужно держать в ежовых рукавицах. Иван Степанович, коль вы желаете добра моей Наташе и нашему с ней будущему сыну - прошу вас, кроме шуток, станьте для меня ежовой рукавицей. Сожмите так, чтоб я не продохнул! И я не пискну, нет, я буду вам признателен до гроба!"

Потом был трудный, даже для обкатки, эпизод, где говорили все поочередно, хором и наперебой - когда, согласно действию, стремительная буря вдруг превратила реку в океан, весь ресторан со всеми, кто там пил и танцевал, остался под водой, и только крыша с действующими лицами пока еще держалась на поверхности:

"Ах, что это плывет?" - "Где?" - "Где?" - "Да вот, вы только поглядите, на волне!" - "Быть может, лодка?" - "Может быть, за нами?" "Оно к нам приближается!" - "Эй, вы, на лодке! Сюда, мы здесь!" - "Нет, то не лодка". - "Боже, что это?" - "Корова?" - "Человек?" - "Похоже, детская кроватка!" - "Только не это, нет!" - "Там, кажется, ребенок". - "Да нет же, остолопы, это кукла! Вы приглядитесь, кукла! Кроватка-то, ха-ха, игрушечная. Похоже, все мы здесь лишились глазомера - как только потеряли берега из виду. Всего-то лишь игрушечная кроватка, и в ней - кукла Барби!" - "А это что?" - "Да где же?" - "Видишь?" - "Вижу!" - "Глядите все! Вон там - ныряет и всплывает на поверхность". - "Что это?" - "Что?" - "О, Господи, что это может быть?"

...Потом, немного за полночь, был перерыв, и Тиша Балтин, пользуясь молчаньем Мовчуна, взялся указывать Шабашову:

- Вы произносите слова об унижении смерти, как будто сами в них верите. Должно быть ясно: ваш Торговец не мыслитель, а игрок и циник.

- Простите, - отказался слушать Шабашов. - Не знаю, как вас нужно величать: Терентий, Тихон, Тимофей или, может быть, Галактион, я ведь и отчества не знаю, но своя правда есть у каждого...

- Зовите Тишей, как и все зовут.

- Нет, не могу. Мы не так давно знакомы.

- Так что с того? Я Тиша даже на афише! Я так решил, и это знают все. И я просил бы уважать мою свободу. Я как свободный человек вам заявляю: зовут меня Тиша Балтин и никак иначе.

- Проблема в том, - заметил Шабашов, - что это вы не уважаете мою свободу. И это ваше "Тиша" - принуждение. Да, да, не торопитесь надо мной смеяться, еще и Машеньке подмигивать. Вы принуждаете меня к фамильярности, а мне она не свойственна и, честно признаюсь, противна...

Мовчун внезапно произвел хлопок в ладоши, и препирательство оборвалось.

- Дед, отдыхайте и не заводитесь, - сказал Мовчун. - Пойдите, покурите свою "Приму". Впереди работа... Вы, Тиша, будьте Тишей, ради Бога - но, ради Бога, не встревайте. Вы лучше развлеките нас, вы расскажите, как там нынче поживают колорадские жуки...

- В Колорадо нет колорадских жуков, - обиженно ответил Тиша. - Их там и не было, и непонятно, почему их называют колорадскими.

- Кто же там есть?

- Допустим, суслики. Там есть еноты, пумы и медведи, но вот меня, к примеру, тронули суслики. Они обжили парки, все пустыри и даже насыпи железной дороги. Всюду их норы. Резвятся стаями, людей не боятся. Хотя и принимаются орать, потом свистеть при виде человека. Но и не убегают. Орут, насвистывают, но не прячутся. Их там зовут: собака прерий. Вообще-то они рыжие.

- Вот интересно, каковы они на вкус, - сказал задумчиво Шамаев, старательно разворачивая бутерброд, завернутый в фольгу. - Их, как, едят?

Мовчун расхохотался; Тиша ужаснулся:

- Да вы что! Их берегут... Если пустырь, допустим, собираются застроить - всех сусликов переселяют. Вы что смеетесь! Колоссальная проблема - как отловить всю стаю сусликов и так переселить, чтоб никого из них не повредить, не напугать... Я говорю, напрасно вы смеетесь. Тут ничего смешного. Ученые ломали голову. Изобрели такой огромный пылесос. Но не для пыли, а для сусликов. Хватит вам смеяться. Огромный и широкий мягкий шланг, рукав такой, с огромной силой, но и ласково, всасывает сусликов, и все они оказываются в мягком таком мешке или палатке. Потом их аккуратно перевозят на новую лужайку, там выпускают, и они резвятся, роют себе норы и живут, как будто ничего и не случилось... Я же сказал вам: это не смешно.