Призрак улицы Руаяль

— Тогда почему мы нашли у вас в комнате, а точнее, под кроватью, вот эти холщовые бинты, состояние которых позволяет утверждать, что ими перевязывали грудь Элоди, чтобы остановить молоко.

— Эти бинты мы сняли, когда помогали Элоди наряжаться на праздник.

— Согласен. Однако продолжим. Ребенок — мальчик, чтобы быть точным — является наследником и благородным сыном племени алгонкинов. И мы нашли его.

Зал затаил дыхание; все взоры устремились на Николя.

— Да, нашли. Его зарыли в подвале «У двух бобров», мертвым, убитым самым варварским способом: пуповину перерезали, но не перевязали. И кровь вытекла из тела…

Госпожа Гален залилась слезами.

— Полагаю, — произнес Николя, — любая мать, услышав о таком ужасе, не смогла бы сдержать слез. Господа, теперь я должен вынести обвинительное заключение.

И он отошел от скамей, где размещалось семейство Гален.

— Я обвиняю Шарлотту и Камиллу, одну или другую, или же обеих, в том, что они знали о беременности Элоди. Я обвиняю одну или же другую, или обеих вместе, в том, что они с помощью Мьетты и кухарки Мари Шафуро уничтожили живое доказательство любви Элоди и Наганды, уничтожили самым варварским способом, позволив крови вытечь из тела младенца, что, по словам опытных хирургов, безошибочно приводит к смерти. Чтобы от младенца не осталось и следа, его закопали в подвале, скрыв могилу под тюками со шкурами. Но, скажете вы, зачем убивать новорожденного? Затем, что это был мальчик, и сестры, или одна из них, зная о содержании завещания, опасались, что этот мальчик станет наследником большого состояния. Без сомнения, они убедили несчастную мать в том, что ребенок родился мертвым, или же умер от болезни. Поэтому, чтобы ввести всех в заблуждение, через несколько дней после родов они уговорили ее пойти на праздник.

— На чем основано ваше тяжкое обвинение? — задал вопрос Тестар дю Ли.

— На свидетельстве маленькой Женевьевы: она видела странную фигуру, спускавшуюся в подвал с лопатой в руках.

— Свидетельство ребенка!

— Да, но ребенка очень наблюдательного и очень точного в своих описаниях.

— А каким образом заставили Мьетту стать соучастницей преступления?

— Ее тоже шантажировали. Бедная беременная простушка побоялась остаться без места, испугалась, что ее выгонят на улицу. Мне кажется, вполне веский довод. Поэтому продолжим. За несколько дней до интересующей нас даты, то есть до 30 мая, сестры, или сестра, раздобывают плащ, точь-в-точь как у Наганды, для того, чтобы позднее обвинить индейца в смерти Элоди. Наступает время заняться Нагандой. Надо забрать у него талисман, в котором заключена какая-то тайна. Для кухарки ничего не стоит опоить индейца наркотиком. Едва он засыпает, как его немедленно обыскивают, обкрадывают, срывают с шеи бусы и, открыв мешочек, находят завещание Клода Галена, которое затем перекочевывает в яйцо для штопки, принадлежащее Камилле. В завещании недвусмысленно сказано, что состояние переходит к первенцу Элоди мужского пола. Без сомнения, сестры радуются своей предусмотрительности и принятым мерам.

— К чему вы нас подводите, господин комиссар? — раздался голос Сартина. — Сейчас мы услышали настоящий роман!

— К празднику, сударь, к празднику. Чтобы детально разобраться в деле, не хватает еще нескольких актеров. Мьетту облачают в желтое шелковое платье, с корсажем и корсетом. Элоди надевает платье Мьетты. Камилла — или Шарлотта — завлекают бедняжку в амбар монастыря Зачатия. Там их видели свидетели: французские гвардейцы. В амбаре девушку задушили. В назначенный час Мьетта, отпущенная Мари Шафуро, приходит в условленное место, то есть в амбар, что, замечу, указывает на предумышленный сговор. Теперь представьте себе жуткую сцену. Мьетта раздевает труп, затем снимает с себя одежду Элоди, и надевает свое прежнее платье, а одна из сестер Гален одевает безжизненное тело. Женщины кладут в руку жертвы обсидиановую бусину и отправляются домой. В тот вечер свидетель видит сразу двух Наганд, и его сообщение, с одной стороны, сбивает следствие с толку, а с другой подтверждает подозрения. А потом случилось непредвиденное.

— Я опять обращаюсь к вам, господин комиссар, — раздался голос судьи по уголовным делам. — Из вашей записки я знаю, как провела день кухарка, и могу сказать…

— Совершенно верно. Выйдя вместе с Мьеттой, она вскоре рассталась с ней и вернулась домой, откуда побежала пить чай с кумушками, но тоже ненадолго.

— Допустим.