Призрак улыбки

— Вы тоже будете присутствовать? — спросил я агента, уверенный, что он не увидит в вопросе цитаты из «Любви и смерти».

К моему удовольствию, он промямлил что-то о ранее оговоренной встрече с «губковым пирожным». Именно так это прозвучало, а я счел за благо не уточнять.

Хозяин клуба оказался красивым крепким мужчиной с хриплым голосом, короткой курчавой (благодаря химии) шевелюрой и такой массой золота во рту, что его явно хватило бы на оплату всего моего обучения. Серьезного вида нисэйв розовой куртке для гольфа кое-как обеспечивал нечто, родственное синхронному переводу, а бывший ёкодзунараспространялся о надеждах, сулимых мне низко расположенным центром тяжести, о преимуществах, порождаемых одинаковым владением обеими руками, необходимости дополнительного укрепления диафрагмы и о необычных спортивных способностях моих соотечественников. (Он тоже принимал меня за уроженца Самоа, и я оставил его в этом заблуждении.) Затем было сказано, что жилье и стол в помещении клуба в Рёгоку будут мне предоставлены бесплатно — «много стола», хихикнул переводчик, игриво ткнув меня пальцем в ребра, — а также, что я получу шанс стать богатым и знаменитым и в течение нескольких лет утроить свой вес. Я все еще воспринимал это как шутку и потому позволил себе поинтересоваться: «А если я захочу смотать удочки, накопленный жир надо будет оставить?» — однако зануда толмач отказался перевести мой вопрос.

При прощании я без большого энтузиазма сказал: «Мне нужно подумать». Сделанное мне предложение казалось едва ли исполнимым, и, кроме того, мне совсем не хотелось бросать университет, регби, греблю, занятия тяжелой атлетикой и вечернюю работу помощником шеф-повара в гриль-баре «Франжипани» — лучшем франко-тихоокеанском ресторане в городе. Я попытался обсудить вопрос со своим тренером по регби, но пират-альбинос по имени Джейк (это отнюдь не гипербола: несколькими годами раньше он в самом деле занимался пиратством в морях, омывающих остров Суматра, используя в качестве абордажного крюка винтовку АК-47) только расхохотался, блеснув ослепительными коронками: «Ах ты враль, — сказал он, — кто же возьмет тебяв сумо, когда ты плоский, как стиральная доска!» После этого я позвонил своей ласковой милой матушке, проживающей на райском острове, чье название не должно быть упомянуто в этой истории. Она отреагировала так, как я и ожидал:

— Сыночек, это занятие для богов! Ты избран и не должен упустить свой шанс.

Выяснилось, что Нонни, мамина младшая сестра, живущая на Мауи, прислала ей целую стопку вырезок о самоанско-гавайском футболисте, который преуспел в сумо и построил своим родителям классический нуворишский дом: восемь спален, двенадцать ванных и прачечная размером с бальный зал, оборудованная телевизором с большим экраном, горячей водой и двумя сверхгигантскими «стирально-сушильными кондомами», как выразилась тетушка Нонни, рассказывая обо всем этом по телефону, безусловно, она имела в виду комбайны, боже благослови ее добрую, но не слишком умудренную в лингвистике душу.

— О'кей, мама, — сказал я после долгой дискуссии обо всех «за» (она хотела, чтобы я ехал) и «против» (я не хотел), — я понимаю, что тебе просто хочется получить от меня в подарок замечательную стиральную машину, но, может быть, я и в самом деле поеду, попробую. По правде говоря, у меня всегда было желание посетить те места, о которых писали Лафкадио Хёрн и Изабелла Бэрд.

— Не поняла, что ты сказал о Ларри Бэрде, — откликнулась моя матушка. Перевирать услышанное вообще свойственно нашей семье, а тут были еще и помехи чудовищной междугородной связи.

— Не Ларри Бэрд, мамочка, а Изабелла, — поправил я.

— Изабелла? О, нет! — прокричала она. — Я так и чувствовала, что в большом городе ты свяжешься со скверной белой девчонкой!

Тут уж я мягко попрощался и повесил трубку. Правду сказать, в моей жизни и впрямь то возникала, то исчезала «скверная белая девчонка»: Келлианна Кьюшоу, рожденная морской пеной томная блондинка, барменша во «Франжипани» и модель для местного каталога по рекламе футболок, бесконечно разглагольствующая о своей голубой мечте: поехать в Нью-Йорк и одним махом покорить Бродвей.