Призрак улыбки

— Он живет там же, где прежде, — покачала головой Ребекка. — Я это знаю точно, потому что на прошлой неделе как раз проходила мимо дома, где он снимает квартиру, и видела у подъезда его лиловую «турбо каррере» с открытым верхом: второй такой нет во всем Токио. Так что он, да, живет в Роппонги и мог уже оказаться дома, разве что прилетев на вертолете.

При мысли о такой нелепости Ребекка рассмеялась, а Микио застыл от ужаса с ножом для разрезания лимона в руках.

— О нет! — выдохнул он.

— В чем дело? — посерьезнела Ребекка.

— Это просто предположение. Но подумайте! Помните, я говорил, что они могут принимать любое обличье. — Ребекка кивнула. — Так вот, предположим, что ваш ночной визитер — один из них, может быть, даже метрдотель с газетой под мышкой, о котором я вам рассказывал, принявший облик вашего, кхм, друга. — Ребекка сочувственно улыбнулась, понимая, почему Микио так трудно произнести в этом контексте слово «бойфренд».

— Ну и?..

— И мне пришло в голову, а вдруг это и впрямь — как его? — Филипп. То есть я хочу сказать, если теперь он один из них, он вполне мог прилететь к вам из Роппонги в обличье летучей мыши или еще чего-нибудь, а потом так же по воздуху вернуться и успеть ответить на телефонный звонок.

Смертельно побледнев, Ребекка в ужасе уставилась на Микио.

— Как? — выговорила она. — Неужели вы думаете, что я могла быть связана с… вампиром?

— Мы не знаем, но это один из вариантов. Кроме того, даже если он стал вампиром сейчас, может, он не был им во времена, когда вы, кхм, бывали вместе. Вам приходилось встречаться с ним днем?

— Не очень часто, — сказала Ребекка. — Он был брокером на бирже товаров — в те периоды, когда у него вообще возникало желание работать, — а этот рынок открыт только по ночам, так что утром он спал допоздна.

— Но хоть когда-нибудь вы обедали вместе днем?

— Примерно раз в месяц, в каком-нибудь дорогом ресторане при отеле: в «Окура» или в «Империале». И почему-то в конце концов по счету платила я, а потом мы шли к нему…

О том, что происходило во время этих дневных сиест, Микио не желал слушать.

— О'кей, — перебил он торопливо, — значит, во всяком случае, нам известно, что он не был вампиром во времена вашей связи. Послушайте, у меня появилась идея: а не выяснить ли вам, осторожно расспрашивая в округе, видит ли его кто-нибудь в дневные часы? Загримируйтесь как-нибудь — и вас никто не узнает.

— Вот это здорово! — по-детски хлопая в ладоши, вскричала Ребекка. — У меня есть черный лохматый парик и старое черное платье, а еще я надену темные очки и плотную марлевую маску, какие носят при гриппе.

— Звучит впечатляюще, — сказал Микио, — но помните, все это — отнюдь не веселая шутка. Может быть, речь идет о жизни и смерти. — И о леденящем душу пространстве, что лежит между ними, подумал он, но это мелодраматическое суждение предпочел не высказывать вслух, а оставить при себе.

— Поняла, — сказала Ребекка.

Она уже направлялась к двери, когда в кафе, задыхаясь от возбуждения, влетел Дитер Хаймлихт, немецкий студент, живший на этой же улице и ежеутренне заглядывающий выпить чашечку caf'e Peroquet(арабский мокко с ложечкой нежно-зеленого фисташкового мороженого).

— Угадайте-ка, что случилось! — закричал он. — Ресторан рядом с вами накрылся. Все вывезено: и мебель, и хрустальные люстры, и весь прочий скарб. Я знал, что с этими наглыми ценами долго они не продержатся!

Микио и Ребекка испуганно переглянулись и вместе выскочили за дверь. Все правильно: в соседнем здании зияла пустота. Исчезли полосатые обои, и бархатные стулья, и украшенные резьбой столы черного дерева. Единственное, что указывало на недавнее существование ресторана, — меню, по-прежнему выставленное в окне. Ребекка, приблизившись, прочитала его.

— О боже, — вдруг вырвалось у нее.

— В чем дело? — поинтересовался Микио.

— Удивляюсь, что вы не заметили этого, Господин Главный сыщик.

— Не заметил чего?

— Того, что в разделе «Напитки» перечислены вино, пиво, минеральная вода, чай, кофе.

— Ну и что?

— То, что не упомянут ни томатный сок, ни «Кровавая Мэри».

Посмотрев друг на друга, они, вдруг фыркнув, невесело рассмеялись. Это был смех, вызванный неуверенностью и тревогой.

После этого Ребекка с энтузиазмом отправилась шпионить за Филиппом (на которого, как она уверяла, ей было теперь наплевать, так как, «пусть даже он и не сосет человеческую кровь, подлецом высшей марки и низким грязным обманщиком он все равно остается»), а Микио углубился в обслуживание разноязыкой толпы посетителей и продумывание плана дальнейших действий. Постепенно, словно турецкий кофе, просачивающийся через кусок сахара, контуры его начали проясняться. И в результате часов в шесть, то есть примерно за час с четвертью до наступления темноты, Микио вывесил на дверь кафе табличку «Закрыто» и приступил к действиям.