Призрак в машине

«Значит, — думала Кейт, бродя босиком по ярким китайским коврам, — остались только книги и картины». Последние представляли собой исключительно батальные сцены. Солдаты Первой мировой, падающие от отдачи гигантской пушки. Зажигательные снаряды, летящие в воздухе, извергая дым и пламя. Поединки людей в шлемах и кольчугах, с окровавленными алебардами в руках. Кадр из фильма о Генрихе V[150]; колонна кавалерии, готовящаяся к атаке. Напряженное ожидание, развевающиеся знамена и сверкающие доспехи. Старинная картина в богатой раме, изображающая Поле Золотых Одежд[151]. Репродукция тёрнеровского «Сражающегося «Отчаянного»[152].

Кейт не могла представить себе, что Бенни захочет взять одну из них. Она сняла картины и поставила их лицом к стене. Книги были посвящены примерно тому же. История войн, солдатские мемуары. «Илиада» серии «Пенгуин классик» о воинах, давно превратившихся в прах. «Знаменитые осады». Биографии Черчилля, Монтгомери[153], Нельсона, Александра Македонского, Наполеона. Несколько книг о крикете.

Кейт начала укладывать их, быстро заполнила все коробки и стала составлять список безделушек. Тут были красивые эмалированные вазы, из которых она только вчера вынула увядшие гиацинты и фрезии. Она хотела выкинуть луковицы, но внезапно решила забрать их домой. Нужно будет посадить их среди кустов, подальше от нарциссов и пролесок, и прикрепить к ним ярлычки бронзового цвета.

На составление описи много времени не понадобилось. Теперь Бенни должна ее просмотреть, после чего можно будет позвонить антиквару в Амершем и сказать, что все остальное можно забрать. Тут были красивые вещи, стоившие немалых денег. И пара любопытных предметов, принадлежность которых к какой-либо категории было трудно определить. Например, ярко-красный лакированный офицерский сундучок, обшитый галуном и украшенный выпуклым полковым гербом. Кейт взяла его за кожаную ручку и подняла. Сундучок казался пустым, однако заглянуть внутрь стоило. Она долго освобождала его от галуна, но внутри не оказалось ничего, кроме нескольких старых газет.

Газеты пожелтели, а на некоторых красовались бурые пятна. Кейт осторожно вынула их. Паре номеров было больше ста лет. Все заголовки были посвящены войнам. Бурская война. Крымская война. Первая мировая. Вторая мировая. Еще одна мечта музея. Кейт собиралась на следующей неделе съездить в Лондон и повидать Полли. Учитывая состояние бумаги, следовало доставить газеты в музей лично. Лучше всего для этого подошел бы планшет художника.

Под последним экземпляром лежал большой незапечатанный конверт. Довольно тяжелый. Когда Кейт вывернула его, наружу выпала пачка листов формата А4, отперфорированных с одного края и прошнурованных красной лентой для скрепления официальных документов. Страницы — всего больше четырехсот — были заполнены от руки черными чернилами. Красивые буквы были выписаны с такой любовью и так тщательно, что вызывали у счастливчика, которому удалось их увидеть, ощущение гармонии. Кейт, заинтригованная и ошеломленная одновременно, села в кресло и начала читать.

Когда Эшли Парнелл оказался в чрезвычайно удобной отдельной палате, расположенной на верхнем этаже клиники тропических болезней, к нему вернулась прежняя уверенность в себе. И прежняя красота. Он знал это, даже не глядя в зеркало. Достаточно было следить за изменением отношения к нему медсестры. Теперь она прикасалась к его телу слегка по-другому. После измерения пульса не торопилась убрать руку с его запястья; ее большой палец слегка прижимался к его ладони. Каждый день причесывала его, хотя оба знали, что это Эшли вполне по силам. Кожу его головы начинало покалывать, и не только от бережного прикосновения расчески. В этом не было ничего дерзкого. Сестра редко смотрела на него, а ее улыбка была чисто профессиональной.

Вчера по его просьбе сестра принесла несколько почтовых открыток с обычными преувеличенно красивыми видами, целью которых было произвести впечатление на оставшихся дома родных. Невероятно голубое небо, горные вершины, увенчанные ледниками, чистенькие козочки, пасущиеся на бархатной траве, усыпанной полевыми цветами. На его тумбочке лежала целая пачка этих открыток, заполненная и подписанная им и Джудит. Медсестра предложила отослать их. Эшли поблагодарил ее, вынул из книги, которую читал, еще одну открытку и вручил ей.

Не сказано было ничего, но выражение ее лица изменилось. Женщина улыбнулась. Наверняка подумала, что эта открытка адресована его любовнице. Перед уходом сестра спросила, не нужно ли ему что-нибудь, и Эшли ответил, что выпил бы глоток холодной воды. Когда она пошла к ванной, Парнелл заметил, что ее походка тоже изменилась. Стала более легкой и непринужденной.

К обратной стороне двери ванной было прикреплено большое зеркало, и он видел ее отражение. Она оставила наполненный графин, посмотрела на себя и пригладила волосы. Потом медленно расстегнула две верхние пуговицы халата и обнажила шею, украшенную золотой цепочкой.