Призрак в Монте-Карло

Возвратившись в дом, Виолетта поднялась в спальню, чтобы подправить грим, но, подойдя к туалетному столику, она села — и очень долго неподвижно сидела, устремив взгляд на свое отражение.

Внезапно она услышала шаги за окном. Выглянув, она увидела Роберта. Ее сердце забилось от радости. Она забыла обо всем, что волновало ее; противоречивые чувства, обуревавшие ее после ухода Эрика, улеглись; угнетенное состояние, в котором она пребывала с самого утра, мгновенно исчезло.

Роберт здесь — и только это имеет значение. Она выбежала из спальни, спустилась вниз и открыла ему дверь.

— Роберт, что с тобой случилось? — выдохнула она, забыв притвориться равнодушной.

— Прости, что опоздал, Виолетта, — небрежно проговорил он. — Я ездил в Рокбрюн, там пообедал и вернулся после двух.

— Я боялась, что с тобой что-то случилось, — сказала Виолетта.

— Я же говорил тебе, чтобы ты никогда обо мне не беспокоилась, — ответил Роберт.

Он вошел в небольшой квадратный холл и закрыл за собой дверь. Виолетта направилась в гостиную. Он последовал за ней, но, к ее удивлению, не обнял ее, как бывало, когда они оставались вдвоем. Вместо этого он подошел к двери на балкон и устремил свой взгляд на море.

Она наблюдала за ним, сознавая, что, несмотря на улыбку при встрече, его глаза оставались серьезными.

— Что-то произошло? — наконец спросила она.

Он повернулся и пожал плечами.

— Да нет, в общем-то.

— И все-таки что-то случилось, — настаивала Виолетта.

— Ничего такого, на что стоило бы обращать внимание, — несколько раздраженно ответил он. — Я получил от матери письмо. Она пишет, что умер Хатауэй, старый егерь. Я знал его с детства. Он более пятидесяти лет жил в Шевроне, нам будет его не хватать.

— Естественно, — едва слышно проговорила Виолетта.

— Он обычно брал меня на охоту, — продолжал Роберт. — Я помню, как он внимательно следил, чтобы я правильно нес ружье, как он проверял, разряжено ли оно, прежде чем разрешал мне перепрыгнуть канаву или перелезть через ограду. Тогда я злился, а сейчас, став старше, понимаю, как правильно он поступал.

Роберт смолк и опять взглянул на море.

— Мне очень жаль, — сказала Виолетта.

Казалось, он не слышит ее.

— Что ты сказала? — повернувшись, спросил он.

— Я сказала, что мне очень жаль.

— Да, конечно, Шеврон будет уже не тот без Хатауэя. Жаль, что меня не было на похоронах, но я все равно не успел бы. Его, наверное, еще вчера похоронили.

— Да, конечно, — тихо проговорила Виолетта.

Шеврон, опять Шеврон! Он и сюда добрался, околдовал Роберта, крепко держит его в своих объятиях, оттягивает от нее, и она не может оторвать от Роберта его щупальца.

Она, должно быть, всхлипнула, так как Роберт повернулся и подошел к ней.

— Прости меня, — сказал он. — Я не должен был давать волю чувствам. Хочешь поехать на прогулку? Или пойдем в Казино?

Она подумала, что ей гораздо тяжелее слышать его вежливый тон, чем упреки. Действительно, уж лучше бы он набросился на нее за то, что она утащила его в Монте-Карло, когда он мог бы оставаться в Шевроне, чем так разговаривал с ней. Но она понимала, что сейчас не время устраивать сцены, не время для взаимных упреков.

— Давай поедем в Казино, — сказала она. — У меня такое чувство, что я сегодня выиграю. Вчера ночью мне приснились семь птиц с длинными хвостами. Наверное, фазаны. — Она пожалела о своих словах, так как упоминание о фазанах лишний раз напомнило Роберту о Хатауэе, и поспешно продолжила: — Семь — счастливое число, поэтому я буду играть по-крупному. Ты достаточно богат?

— Достаточно, — ответил Роберт в той вежливой манере, которая приводила ее в бешенство.

— Пойду переоденусь, — сказала Виолетта. — Я быстро. Мы можем пригласить кого-нибудь из наших знакомых поужинать с нами. Ты видел сегодня Артура?

Роберт покачал головой.

— Нет, я сегодня никого не видел, — ответил он, — кроме мадемуазель Фантом. Она гуляла по берегу в сопровождении своей горничной. К ней пристал бродячий пес, и она играла с ним.

Виолетта поняла, что Роберт пытается отвлечься от мыслей о Шевроне и сменить тему разговора.

— Этот маленький Призрак довольно красив, — заметила она. — Она опять была в сером?

— Естественно! А разве она когда-либо была в чем-то другом?

— Интересно, она в трауре или это ловкий ход, чтобы привлечь к себе внимание?

— Если бы она была в трауре, тогда бы ее тетка одевалась в черное, — быстро ответил Роберт, как будто он уже давно размышлял над этим вопросом.

— Да, наверное.

— Я не верю этой женщине.

— Кому? Тетке?

— Да, в ней есть нечто порочное. Кроме того, она запугала свою племянницу.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Виолетта.

— Я… я догадался, — ответил Роберт, но голос его звучал неубедительно, и Виолетта в изумлении посмотрела на него.

— А ты разговаривал с этой девушкой? — спросила она.

Она не смогла бы объяснить, почему задала этот вопрос. Просто было нечто странное в том, как Роберт рассказывал о мадемуазель Фантом. Ответил он не сразу.

— Нет, я не разговаривал с ней, — тихо проговорил он.