Призрак в мундире

– Не спеши так, – простонал Сосновский. – Ты забыл, что я накачался спиртным по самые уши. Быстро идти не могу. Не смотри так, я шучу!

Когда стемнело, в сарай вошли Коган и Буторин. Шелестов сразу же вопросительно посмотрел на своих товарищей. Коган только махнул рукой, а Виктор уселся за стол, стал ломать руками хлеб, совать в рот и, жуя, рассказывать.

– Кажется, есть. Не точно, но, по крайней мере, это уже что-то. Нужно еще хотя бы одно косвенное подтверждение, что мы нашли то, что искали. Сегодня утром из здания бывшего советского банка на машине очень оперативно и умело вывезли шестерых немецких солдат. Судя потому, что с ними была охрана и они были без ремней, это арестованные…

– Вот тебе и косвенное подтверждение, – кивнул Сосновский.

Буторин непонимающе посмотрел на него, потом на Шелестова. Максим коротко пересказал ему результат разработки Сосновским одного немецкого майора, который сказал лишнего в пьяном виде. И теперь получалось, что именно в здании банка держат арестованных солдат, тех, кто выжил после нападения на охрану адъютанта фельдмаршала. Ни Коган, ни сам Шелестов признаков, что где-то еще держат арестованных немцев, не заметили.

– Ну что же, – Буторин с довольным видом потер руки. – Тогда цель уже ближе. По крайней мере, она уже видна. Сегодня, кстати, один паренек среди бела дня напал на немецкого солдата, долбанул его по голове и забрал автомат с патронами. Не думаю, что действовал подпольщик. Скорее одиночка, который решил бороться с врагом. Хотя если немцы разгромили в городе подполье, то паренек может быть одним из выживших подпольщиков. Толковый паренек. Немцы его не догнали, я бы услышал стрельбу, он бы стал отстреливаться и не сдался бы.

– Тогда план таков, товарищи! – заговорил Шелестов. – Михаил, ты в форме и с приличными документами. Теперь, я думаю, можно рискнуть. Поищи подходы к зданию, где содержатся солдаты. Ты, Виктор, продолжай наблюдать за зданием, прикинь варианты нападения на конвой и возможность отбить Майснера. Запоминайте приметы. Анохин успел мне описать его приметы, на случай если придется действовать без него. Увы, так и получилось! Запоминайте. Мужчина тридцати двух – тридцати пяти лет, среднего роста, крепкого телосложения, стрижка короткая, военного образца, волосы темно-русые. Глаза серые, нос прямой. Губы широкие.

– Стандарт, – недовольно сказал Буторин. – Под такое описание из любой толпы за минуту можно надергать два десятка претендентов.

– Есть и характерная примета, – добавил Шелестов. – Шрам в районе левого виска.

– Это уже лучше, – заявил Сосновский. – Но без помощи партизан или подполья нам не обойтись. Просто так за машиной с арестованными следить сложно. Без прикрытия, без легенды.

– Есть один контакт, – помолчав, ответил Шелестов. – Платов дал мне его перед самым отлетом и сказал, что это связь на самый крайний случай. На самый!

– Самый крайний случай у нас будет тогда, – веско заметил Буторин, – когда мы получим портфель и будет очень большая проблема вырваться отсюда. Потому что весь город будет на ушах стоять, немцы пронюхают, что мы получили документы и что можем их вывезти из города. Этого они не допустят любой ценой. Даже если им придется целиком спалить из огнеметов город со всем населением и домами.

– Образно, но Виктор прав, – согласился Коган. – На ушах стоять будет весь город и все командование. Но вот крайним случаем я считаю как раз наше положение сейчас. Без помощи людей, знающих город, ориентирующихся здесь, имеющих хоть какие-то связи, нам не обойтись.

– Что ж, я согласен, – кивнул Шелестов. – На встречу пойдет Буторин.

– Есть, – ответил Виктор.

– Смотри, Виктор, при малейших сомнениях сразу уходи. Прекращай контакт или подготовку к контакту, если есть сомнения.

Ночь была темной, хоть глаз выколи. Пасмурное небо вот-вот разрядится затяжным холодным весенним дождем, на которые горазд апрель. Буторин посмотрел вверх, но неба не увидел. Только чернота над головой, которая сливалась с чернотой вокруг. Дождь нам не нужен. «В дождь сложнее убегать и прятаться, – подумал он. – Давай-ка, матушка-природа, ограничимся темнотой».

Здесь город переходил в рабочий поселок деревообрабатывающего комбината. Дома сплошь деревянные, однотипные. В начале войны комбинат сгорел, сгорело большинство домов. От поселка почти ничего не осталось, а те, кто выжил во время прохождения фронта, ютились поближе к городу в уцелевших домах и подвалах.

Буторин постоял, прислонившись к столбу и вглядываясь в темноту. Ни собак, ни света фонарей. Сплошь чернота и мрачное уныние. «А чего ты хотел? – подумал Виктор сам о себе. – Враг пришел, злодей, которому не нужно население, не нужны лишние рты. Он хочет захватить нашу землю, обезлюдить ее и заселить своими упырями-арийцами. Убийцы!»