Призрак Великой Смуты (CИ)

Сразу же после этого новое правительство арестует и отдаст под суд всех виновников и непосредственных участников армянской резни. Мы знали, что в составе русских войск есть армянские части, и мы рассчитывали хотя бы таким способом попытаться загладить вину перед теми, кого по приказу Энвер-паши безжалостно убивали и изгоняли со своих земель.

Но на душе у меня было неспокойно. Я чувствовал, что что-то идет не так. В конце концов я решил воспользоваться каналом связи, который, перед моим отъездом из Крыма дал мне бинбаши Мехмед-бей. Я отправил внешне безобидную телеграмму в Вену – телеграф, слава Аллаху, пока еще работал. Через несколько дней на мое имя пришел такой же безобидный ответ. А еще через неделю у входа в мечеть Сулеймание ко мне подошел неприметного вида мужчина, внешне похожий на жителя Бухары. Он назвался Саидом и передал мне привет от Мехмед-хаджи.

Гонец от бинбаши внимательно выслушал мой рассказ, изредка кивая, после чего задал несколько вопросов, по которым я с ужасом понял, что из узкого круга заговорщиков просочилась информация о подготовке к свержению власти «младотурок». Мне вспомнил вдруг пословица, которую я услышал в свое время от бинбаши Мехмед-бея: «Что знают двое, знает и свинья». И хотя меня немного покоробило упоминание нечистого животного, я лишний раз убедился в правоте этой пословицы.

– Что же нам делать, Саид-эфенди, – удрученно спросил я у посланца бинбаши. – Ведь, если «младотурки» пронюхают о заговоре, всем его участникам не сносить головы.

– Если пронюхают, то – да, скорее всего, именно так оно и будет, – меланхолично сказал Саид, перебирая четки. – У вас теперь есть только один выход – нанести удар первыми. Лучше, чтобы о времени и месте ликвидации «триумвирата» знали только те, кто должен это сделать. Вполне вероятно, что Мехмед Ферид-паша глубоко порядочный человек, но он может поделиться полученной от вас, Гасан-бей, информацией еще с кем-то, а тот – еще…

Было бы идеально поставить руководство заговора перед свершившимся фактом – Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша мертвы, и все пути отступления отрезаны. И еще…

Саид жестом фокусника достал откуда-то – я так и не понял – откуда, свернутую в несколько раз бумажку.

– Это предварительные условия мирного договора между Советской Россией и Османской империей, – сказал он. – Не скрою, территория Турции будет несколько урезана. На одном из островов у входа в Дарданеллы мы хотим создать военно-морскую базу нашего военно-морского флота. Но это станет гарантией того, что ни один военный корабль Антанты не войдет в Проливы и не наведет стволы своих орудий на дворец султана.

– Саид-эфенди, – я осторожно взял у него бумажку и незаметно сунул ее в карман своего сюртука. – Вы правы, «младотурки» должны умереть. И это произойдет завтра. По моим сведениям, Энвер-паша намеревается провести у себя в военном-министерстве совещание, на котором будут обсуждаться меры по противодействию готовящемуся русскому наступлению. Начальник караула, который завтра будет охранять здание военного министерства – мой фронтовой друг. Часовые пропустят в здание моих людей, которые хорошо вооружены и готовы ценою своей жизни уничтожить кровавый «триумвират».

Еще несколько групп офицеров, примкнувших к заговору, захватят почту, вокзалы, телеграф и телефон. Все в империи будут поставлены перед фактом – «младотурки» уничтожены, а новое правительство готово в самое ближайшее время заключить мир с Советской Россией. Народ, исстрадавшийся за эти годы, несомненно выступит в поддержку нового правительства.

– Хорошо, – кивнул головой посланец бинбаши Мехмед-бея. – Если все произойдет именно так, как вы мне сейчас рассказали, то мы с вами увидимся здесь послезавтра в это же время. Если же ваш заговор не удастся, то на все воля Аллаха.

Саид-эфенди поднял глаза к небу, и снова стал перебирать четки…

13 марта 1918 года. Германская Империя. Потсдам. Дворец Цецилиенгоф.

Присутствуют:

Император Вильгельм II,

Главнокомандующий армией генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн,

Канцлер германской империи гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц,

Статс-секретарь по иностранным делам Рихард фон Кюльман,

Специальный посланник правительства Советской России Нина Викторовна Антонова.