Призрак

Передо мной возникли ноги в бежевых брюках со стрелкой острее, чем меч Джаны. Выше — зеленая рубашка, еще выше — глаза того же изумрудного цвета, украшающие смуглое лицо с крупным носом и полными губами. Губы подрагивали от сдержанного смеха. Растрепанные темные волосы падали на лоб.

Мужчина протянул мне руку и помог подняться. Рука была твердой и теплой, почти горячей.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила я, — я бы справилась сама.

— Заметно, — не сдержал он ухмылку и кивнул в сторону двери. — Похоже, ты ожидала другого.

— Не вопрос. — Я бросила взгляд на собственную руку. Она выглядела как обычно, а боль исчезла, как только я выпустила меч. — Значит, ангелы такие?

— Джана — ангел по роду занятий, не по крови. На самом деле она дух, как и ты. И ведьма… возможно, именно поэтому и не уничтожила тебя на месте. — Он протянул руку. — Трсайель.

Наверное, он так представился, но имени — если это было имя — я не разобрала. На имя или любое другое слово оно вовсе не походило. Хотя от невежливого «Чего?» я удержалась, мой новый знакомый прочитал незаданный вопрос по лицу.

— Три-сай-эль.

Не слишком похоже на то, что прозвучало в первый раз, но все равно ничего более близкого я не смогла бы выговорить.

— Готова спорить, тебя часто просили произнести по буквам.

— Непременно просили бы, — рассмеялся он. — Если бы кого-то это интересовало. Я не призрак.

— Да? — Я окинула его взглядом.

— Ангел. Чистокровный.

— Ангел? Крыльев не завести, да?

— Прости, что разочаровываю, — снова рассмеялся Трсайель. — Привязать крылья к ангелу — все равно что запрячь коня в машину. Телепортация быстрее любого маханья крылышками.

— Верно. — Я глянула на дверь комнаты Джаны. — Но ей не удается телепортироваться? Или дело в противомагическом барьере?

— И то, и другое. Чистокровки тоже не всегда в состоянии телепортироваться. Есть места… — Его лицо потемнело, и он дернул плечом, отгоняя неприятную мысль. — Даже чистокровок можно поймать в ловушку. Как Зедкиэля.

— Последний охотник за никсой, — вспомнила я.

— Был бы он здесь, помог бы тебе. Участие в подобных инаугурационных операциях — его работа. Но по понятным причинам он не может, поэтому меня прислали вместо него, Я помогу тебе со всем, что затруднительно для не-ангела, например, пообщаться с Джаной.

— Так вот в чем проблема. Став ангелом, она не желает говорить с нами, простыми духами?

— Нет, она учуяла в тебе демонскую кровь. Ее разум помутнен, все связи в нем перепутаны, особенно когда дело касается кого-нибудь, напоминающего никсу.

— Она почувствовала демонскую кровь и увидела во мне врага.

— Порой, — кивнул он, — она видит врага и во мне.

Я нахмурилась.

— Из-за демонской крови.

— Мне показалось, будто ты…

— Демон, ангел, все одно и то же, если заглянуть в прошлое или копнуть достаточно глубоко, но говорить об этом не советую. Некоторым неприятно, когда им об этом напоминают. Джане чудится демон в тебе и во мне, а демон для нее один: никса, отправившая ее в ничто. Но обычно я с Джаной нахожу общий язык. Готова к повторному заходу?

— Давай!

Сан-Франциско, 1927

Никса попыталась взбодриться в сознании Джолин, стараясь не задремать под нескончаемое повествование женщины о своей жизни. Причиной летаргического состояния никсы был не только бесконечный нудный монолог. Она слабела, а слабость невероятно раздражала. Когда-то хаос был для нее изысканным вином, а теперь стал водицей, не утоляющей жажды.

Она слишком привередничала в выборе партнеров, однако упорно отказывалась снизить стандарты. С неподходящим партнером жажды по-настоящему не утолить, только сточной воды напиться.

На сей раз ей пришлось прождать дольше обычного, быть может, потому, что последняя напарница совсем разочаровала ее, и никса решила попытать счастья с Джолин. Она оказалась не умнее последней девицы, пожалуй, даже глупее, и была занята исключительно собой, как часто бывает с хорошенькими девушками, не наделенными особым умом. Но Джолин не просто была неумна — у нее была пустая голова и не менее пустая душа. Наверное, осознав этот недочет, Создатель подарил ее служителю церкви и его жене, надеясь, что они восполнят недостающее.

Пустая душа делала Джолин чистым листом. Родители записали на нем добродетели, и она стала добродетельной: вышла замуж за прекрасного человека, врача на много лет старше ее, и поехала за ним в африканскую глушь, нести исцеление больным. Потом она заболела малярией, и муж отправил ее выздоравливать на родину, но не к престарелым родителям, а в калифорнийскую лечебницу. Вдалеке от бдительных глаз родителей и мужа Джолин стала сама собой. Ее душа и впрямь была листом, и записи с него можно было стирать.

Она так и не вернулась в Африку. Нашла работу, завела любовника и вошла в круг, в котором бокал мартини ценили выше добрых дел. Через пять лет она заскучала. Тут на нее и наткнулась никса, рыщущая по Америке в поисках подходящей напарницы. Выяснив, что та мечтает совершить, чтобы развеять скуку, никса предложила свою помощь.