Призракам не платят сверхурочные

Глава 9

Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.

Я открыла глаза, вслушиваясь, как колотится сердце. У входной двери тускло помигивала крохотная желтая лампочка ночника. Света ее было достаточно, чтобы добраться от кровати к ванной, не споткнувшись о мебель, но слишком мало, чтобы разогнать шепчущиеся по углам тени.

Снаружи бушевала буря. Ставни колотились о наличник — этот звук и вырвал меня из тяжелого, мутного сна. Наверное, нужно ему спасибо сказать.

Давно меня не мучили сны. Алкоголь — верный союзник в борьбе с бессонницей. Пара стаканчиков янтарного виски — и глубокий обморок на всю ночь обеспечен. Головную боль с утра пережить проще, чем длинную ночь на трезвую голову. Но весь алкоголь, что имелся в наличии Каэл извел на мои порезы. Да и пить аптечный спирт… До такого я не опускаюсь. Больше.

Карни тихо спал. На полу. Хватило такта даже и не предлагать лечь в одну постель. Просто молча взял вторую подушку и лег на коврик у кровати, завернувшись в покрывало. Со стороны входа. Лицом к нему же. Шляпу положил рядом с собой. Странное дело, но мне от таких предосторожностей спокойнее не стало. Наоборот, долго лежала, боясь заснуть и вздрагивая от каждого шороха. Спал ли Каэл — не знаю, он как лег, так и затих сразу, дыхание стало ровным и едва слышимым.

В полумраке комнаты кожа его казалась еще смуглее, подчеркивая рельеф мускулатуры. Поймала себя на мысли, что беззастенчиво любуюсь широкой спиной — единственной доступной для любования частью. Хищник. Расслабленный, но готовый к прыжку в любой момент. Эта ассоциация навязчиво лезла в голову. Ну да, карни ведь хищники. Они даже растительную пищу не очень-то жалуют. Говорят, многие племена Старого Континента до сих пор питаются исключительно сырым мясом. Жуть.

Взгляд мой то и дело возвращался к небольшому, но приметному шраму над левой лопаткой карни. Крестик, похожий на отметку на карте сокровищ, белел в полумраке комнаты, притягивая внимание. На след от пули не похоже. Порез? Судя по толщине “линий” и стянутой коже, нож дважды всадили по самую рукоять. Что сомнительно. Вот уж не думаю, что такой боец терпеливо ждал, пока нож вытащат и воткнут еще раз под другим углом. На операционный шрам тоже не похоже, разрезы слишком неровные для этого, да и следов швов не видно.

Раскат грома, совпавший с яростным ударом порыва песчаного ветра в ставень, заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Темно. Лишь над дверью в ванную тускло светится ночник. Дверь приоткрыта, хотя я прекрасно помню, что когда засыпала, она была закрыта.

Стоп. Но ведь я только что уже просыпалась. Лицом к входной двери в номер. Которая находится с прямо противоположной стороны. Неужели, снова задремала? В такую бурю, да еще и после кошмара? Невероятно. Обычно, проснувшись от кошмара, я еще долго лежала без сна — сердце колотилось, а ужас в крови бурлил, не давая сомкнуть глаза. Сейчас все симптомы были в наличии, но никаких кошмаров не припоминалось. Между прошлым и этим пробуждением была пустота, будто я просто моргнула и картинка вокруг переменилась.

Что-то не так. Какая-то деталь, которую упускаю. Несоответствие, не дававшее мне покоя. Свет. В прошлое пробуждение он шел от мигающей лампочки над входной дверью. То есть, за моей спиной. А сейчас свет идет спереди. И не мигает. Над дверью лампочка перегорела, что ли? Мысль перевернуться на другой бок и посмотреть как пришла, так и ушла. Я просто физически не смогла этого сделать.

При мысли о том, чтобы пошевелиться, меня сковал такой дикий страх, что даже дыхание сбилось. Тот самый страх, родом из детства. Когда лежишь, уставившись в завитки выцветших розочек на блекло-зеленых обоях и ждешь, что за спиной сейчас откроется дверь. А ты ничего не можешь с этим поделать. Защелки на двери нет. И твой единственный шанс — оказаться не здесь. Но для этого надо зажмуриться. Ты свято веришь в то, что зажмурившись, сумеешь сбежать, выключить этот мир и этот кошмар. Только загвоздка в том, что зажмуриться ты не в силах — страх не дает. И ты, сжавшись в комочек, тихонько плачешь. Глубоко внутри, наружу ни один звук не прорывается.

Тихий плач на грани слышимости раздражал, не давал сосредоточиться и понять, что я сейчас не там, никаких розочек и зеленых обоев перед глазами нет. Неужели, это я всхлипываю?

Неимоверным усилием вытолкнула воздух из легких. Крохотное облачко пара вырвалось изо рта, разрушая оцепенение. Холодно. Холодно?

Вскочила, сбрасывая остатки липкого кошмара. Плач доносился из ванной.

— Пэм? — я прикрыла за собой дверь ванной и попыталась нащупать выключатель на стене. Гадство, да где же он?

В глубине зеркала что-то шевельнулось. Какая-то тень, чуть более светлая, чем вся остальная темнота вокруг.

— Пэ-эм, — снова позвала я.

Всхлипывания на миг притихли, чтобы раздаться уже с новой силой. Точно, Пэм. Я даже обрадовалась. Не то, чтобы тот факт, что я общаюсь с призраком собственной секретарши, свидетельствовал о моем душевном здоровье, но уж лучше проверенный бред, чем что-то новое и незнакомое.