Призраки

Нет, это не женщина. Это создание марсиан, которые видели земную женщину только на фотографиях в «Cosmopolitan». Мы рассматриваем его клитор, который на самом деле урезанный пенис. Кто-то рассказывает, что искусственное влагалище — это всего лишь пенис, выпотрошенный, вывернутый вовнутрь и сращенный с нижним отрезком кишки, производящим слизь — для создания необходимой глубины. Там, где должна быть шейка матки, используют кожу опустошенной мошонки.

— Безотходное производство, — говорит кто-то.

Кто-то вынимает из сумки маленький фонарик и говорит:

— Я хочу это увидеть. Кто-то еще говорит:

— Да. Штучка явно искусственная.

Вообще-то по здравом размышлении им бы стоило просто пойти по домам. Да, свобода от предрассудков — это великая вещь. Пока она не задевает кого-то другого.

И все же каждую среду они собираются и начинают ругать всех и вся. Рассказывают, кто и как их обидел. Кого не взяли на какую работу. Кому что мешает жить. Кого раздевают глазами рабочие на стройке или помощники на автозаправке. Они только и делают, что говорят. И вот теперь, наконец, им представился случай дать сдачи.

Упражнение на укрепление командного духа.

Они спрашивают, зачем он здесь? Он что, шпион?

Согласно статистике, женщина получает всего шестьдесят центов за ту же работу, за которую мужчина получает доллар. И все эти лишние деньги он просаживает — на что?! На дорогую косметику и силиконовые сиськи. У настоящей женщины должны быть растяжки. Седые волосы. Целлюлит.

Они спрашивают, что он хотел тут найти?

Кто-то лезет в него рукой. Кто-то держит фонарик, пропихивая его глубже.

Группе хотелось бы знать, он что, думал, что здесь собирается банда невменяемых лесбиянок-мужененавистниц, которые с ходу набрасываются друг на друга и предаются разврату?

Наверное, ему горячо от лампочки, потому что он весь извивается и визжит, так что приходится держать его всем вместе. Держать его ноги раздвинутыми, чтобы было удобнее смотреть.

Кто-то спрашивает:

— И на что это похоже?

Все остальные ждут своей очереди.

«Миранда» бьется и корчится на столе, женщины наклонились над ним. Его ожерелье порвалось, жемчужины рассыпались по всей комнате. Шпильки выпали из прически. Его груди дрожат, словно два холмика желатина.

Кто-то щипает его за сосок и говорит:

— Потряси сиськами, крошка. Кто-то еще говорит:

— Просто нам интересно, куда ты запрятала свои яйца, сучка.

Нам интересно сравнить, сопоставить. Очень даже привлекательные социополитические отношения: когда ты чувствуешь свою власть. Когда ты, полностью одетый, рассматриваешь абсолютно беспомощного голого человека, на котором надеты только украшения и босоножки на высоких каблуках.

Две женщины, которые роются у него между ног, вдруг останавливаются.

Кто-то говорит:

— Погодите.

Та, у которой фонарик, говорит:

— Держите его крепче. — Она наклоняется еще ниже, пихая фонарик глубже. Она спрашивает у «Миранды»: — Ты этого хотел? Да?

«Миранда» разложен на столе. Он рыдает, пытаясь сдвинуть колени. Перевернуться на бок и свернуться калачиком.

«Миранда» рыдает и говорит: нет. Он говорит: не надо, пожалуйста. Он говорит: мне больно.

Ах, ему больно. Фу-ты, ну-ты, какие мы нежные. Ему, видите ли, больно.

Женщина, которая с фонариком, она копается дольше всех: смотрит, щурится, хмурит брови, крутит фонарик туда-сюда. Потом выпрямляется и говорит:

— Батарейки сели. — Она стоит, глядит сверху вниз на «Миранду», который так и лежит перед ней с раскинутыми ногами.

Женщина смотрит на стол, залитый слезами, в потеках туши, смотрит на жемчужины, рассыпанные по полу, и говорит нам: «Отпустите его». Она сглатывает слюну, глядя на тело, распростертое на столе. Потом вздыхает и говорит «Миранде»: вставай. Вставай одевайся. Одевайся и уходи. Уходи и больше не возвращайся.

— А может, он просто выключился, фонарик? — говорит кто-то и просит дать посмотреть.

И женщина убирает фонарик в сумку и говорит:

—Нет.

Кто-то спрашивает:

— Что ты видела?

Мы видели то, что хотели увидеть, говорит эта женщина. Все мы.

Женщина, у которой фонарик, она говорит:

— Что с нами случилось? — Она говорит: — Как мы дошли до такого?

Едва он уселся, мы сразу же попытались ему объяснить. Мужчинам сюда нельзя. Эти собрания — только для женщин. Цель нашей группы…

16.

Для кого-то из нас ночи кажутся слишком долгими. Для кого-то — не ночи, а дни. Свет включается, когда Сестра Виджиланте решает, что солнцу пора вставать, но сегодня нас будит не рассвет, а запах. Просто мечта, а не запах. Он выманивает нас в коридор из гримерок. Мы — как ходячие зомби, которых ведет вперед собственный нос.

Директриса Отказ выходит в коридор, спотыкается, но успевает опереться о стену напротив ее открытой двери. Она стоит, держась за стену, и говорит:

— Кора? Кис-кис-кис.

Преподобный Безбожник, уже в коридоре, безуспешно пытается застегнуть молнию на своих матадорских штанах, которые еще вчера были впору.

— Это все привидение, — говорит он. — Оно делает так, чтобы наша одежда садилась.