Призраки

Он вынул из багажника чемодан с рекламным образцом выключателя мозгов, открыл его и остолбенел. Выключатель мозгов исчез! Вместо него в чемодане валялся кусок металла, подложенный «для тяжести»… Тот парень, который помог ему вырваться из капкана, скрытого в чемоданной ручке, украл выключатель… Украл… Исчез аппарат, секрет которого стоил миллион… Пропал рекламный образец стоимостью по меньшей мере в сотню недельных заработков Прайса. Что скажет Директор? Он вышвырнет его на улицу. Нет, убьет. Сотрет в порошок, уничтожит… Надо звонить в полицию. Бесполезно, это не обычное мелкое ограбление, тут скрываются дела поважнее, от этого происшествия за три мили пахнет промышленным шпионажем. Полиция в таких делах бессильна. Обратиться за советом к адвокату? Все равно что просить у врача совета, как воскресить покойника, сожженного в крематории сто лет нааад. Ты еще шутишь, Кен? Мрачные шутки. Приготовься к самому худшему. Прайс подумал о самоубийстве, и, странное дело, ему стало легче. В конце концов у человека всегда есть выход из тупика. Последний выход. Стоит только надеть шланг на выхлопную трубу автомобиля, просунуть шланг внутрь, покрепче захлопнуть дверцу машины и запустить двигатель… Он поискал глазами подходящий шланг и… отложил задуманное на послезавтра. Он проведет последнее воскресенье с семьей, потом безропотно и тихо уйдет навсегда. Неудачник! Уйдет навсегда, если только счастливый случай не спасет его. Конечно, он неудачник, но все же ему иногда везло в жизни… Надежды — сны бодрствующих…

Он принял две пилюли «Гипно» и заснул тревожным сном приговоренного к смертной казни.

…Воскресный обед собрал всю семью. Первым пришел отец Сали. Когда Кен Прайс вошел в столовую, тесть успел устроиться на любимом месте Прайса, подложив под себя свернутое грязноватое мексиканское одеяло, с которым никогда не расставался. На столе в луже алой крови лежал отрубленный человечий палец. Прайс вздохнул.

«Начинается, — подумал он. — Обычные шуточки дорогого тестя».

Конечно, лужа крови — всего лишь красный лакированный картон, а палец — из полиакриламида. Произведение фирмы «Ежедневные ужасы». Но все же… рядом с обеденным прибором обрубок, пусть даже искусственный… Бр-р… Но успокойся, Кен, ты решил провести последнее воскресенье в тихом семейном кругу.

Коммивояжер побаивался тестя. Тот прослыл на весь квартал отчаянным шутником. Всю жизнь он работал билетером в кинотеатре «Вампик». Сорок лет, полусогнувшись, в темноте, подсвечивая слеповатым фонариком, он усаживал посетителей в удобные кресла и снова шаркал по проходу, согнувшись громоздкой запятой, свистящим шепотом приглашая очередную парочку. Когда пришла старость и крохотная пенсия, старик впервые разогнулся и заговорил в полный голос.

На беду для всех он решил развлекаться самым игривым образом и щедро выплескивал на окружающих весь запас мрачного юмора, накопленного в темном зале «Вампик». Любимым занятием его стало изучение каталогов «Ежедневных ужасов».

Последнее, что он приобрел, истратив половину пенсии, были магнитозаписи предсмертных стонов, леденящего душу скрежета зубов и бреда параноика. Громкоговорящее устройство, толщиной не более вязальной спицы, снабженное буравчиком, позволяло, проткнув стену, устроить соседям ночной концерт душераздирающих воплей. Фирма гарантировала, что найти источник звука невозможно. Обожал старик и другое, более дешевое приобретение фосфоресцирующие составы, превращающие любую кошку в исчадие ада. Альбом специальных узоров, которые следовало наносить этими красками на кошек, фирма приложила бесплатно.

Прайс отодвинул стул. Клочья омерзительной паутины свисали с сиденья и тащились за стулом, приклеившись к ножке стола. Тесть довольно захихикал синтетическая паутина выглядела натурально и достаточно противно. Предстоял трудный разговор с сыном, еще большие трудности — впереди, не стоило тратить силы на бесполезное пререкание со стариком, и Прайс вьгмученно улыбнулся.

Сын Генри, бледный, с покрасневшими глазами — следы сверхурочной ночной работы, — тыкал вилкой в кусочки поджаренного хлеба. То же самое сделал и Прайс, а тесть с заблестевшими от удовольствия глазами наблюдал за ними.

Когда старик уходил утром в пивную, Прайс обшарил его комнату, но ничего не нашел, кроме дюжины заводных клопов, которых тесть намеревался подложить кому-нибудь под одеяло. Между тем коммивояжер точно знал, что старик не так давно обновил свой запас сюрприз-бутербродов, намертво приклеивающихся к зубам, и зудящих конфет, издающих при раскусывании нестерпимое жужжание, напоминающее бормашину. Теперь каждый кусок хлеба, ветчины или кекса приходилось протыкать вилкой раньше, чем отправить его в рот.