Призраки

Паскуале(добродушно). Ну, когда вы… когда вы занимались глупостями! (Видит, что все обижены его словами.) А впрочем, какое мне до этого дело… Постарайтесь исчезнуть, потому что мне пора спать.

Армида. Но я вижу, что вам хочется шутить, что вы развлекаетесь, насмехаясь надо мной. И как вы можете, синьор, издеваться над такими несчастными людьми, как мы?.. (Подходит к мальчику, который не может справиться с тиком, и, продолжая говорить таким же тоном, не прерывая начатой фразы, дает ему пощечину.)

Мальчик шатается, с трудом удерживает равновесие.

Разве вы не чувствуете нежности к этим созданиям, которые тоже когда-то знали отцовскую ласку?

Все семейство плачет.

(Неожиданно меняет интонацию, принимая тон председателя суда- присяжных, который зачитывает приговор осужденному.) Паскуале Лойяконо!

Гром. Молния.

Паскуале(падает па колени, ставит локти па стул и закрывает лицо руками). Не делайте мне ничего плохого…

Армида. Вы Паскуале Лойяконо, не так ли?

Паскуале. Как я могу это скрыть от вас, живущих в царстве истины?..

Армида(как бы подтверждая). Мне все известно. Паскуале Лойяконо, я знаю, что ты все понимаешь, но не хочу поверить этому, это было бы ужасно… А если ты не знаешь, раскрой глаза. Ты один можешь спасти нас и возвратить нам покой.

Все встают и простирают руки к Паскуале, взывая о жалости.

Спаси нас, Паскуале Лойяконо. Тебе достаточно одного мановения руки, достаточно один только раз прислушаться к своей совести, чтобы спасти эти страждущие души…

Все умоляют его, простерши руки.

Ты можешь сделать это, воскреси нашу семью…

Паскуале. Но я не господь бог, как я могу это сделать?

Саверио Калифано. Воскреси нас!

Паскуале. Я могу заказать службу в церкви, могу раздать милостыню…

Армида(настойчиво). Ты можешь. Покажи своей жене, на что ты способен… А если она не прекратит, убей ее.

Все. Ах нет… нет… нет… (Возвращаются в правую сторону сцены; стоят, воздев руки, составляя единую группу.)

Армида. Да, тогда мы будем все спасены.

Сильнейший раскат грома, сверкает молния. Как только смолкает гром, Альфредо входит в комнату, сам грозный, как гром.

Альфредо(нападает на Армиду). Наконец! Наконец ты себя разоблачила. Это ты-то добрая душа, вся ушедшая в религию, дом, церковь, воплощение христианского милосердия? Ты змея — вот кто! Ты хочешь трагедии! Убийство тебе подавай! Труп!

Новый раскат грома. Паскуале как зачарованный ходит из одного конца сцены в другой, смотря то на Альфредо, то на Армиду. Все происходящее производит на него впечатление какого-то фантастического представления. Чтобы лучше видеть, он влезает на стулья, столы; он ведет себя, как зритель в театре.

Армида. Ты здесь, благородный кавалер, я знала это! Ты свободно разгуливаешь по этому дому… Альфредо. Да, и буду здесь бродить вечно. Это мне суждено!

Дети (плача). Па — а-па — а-а!

Дети виснут на нем, но старик и старуха отрывают их и держат возле себя.

Армида. Несчастный! Ты погубишь свою душу! Ты меня потеряешь!

Альфредо. Ты мне надоела! Ты отравила мне лучшие дни… (Кричит.) Это ад… ад!..

В окошечке террасы появляется Гастоне.

Гастоне (из окошечка). Я тебе говорил… Я тебе говорил… Ты его потеряешь… Ты его потеряешь!.. (Отходит от окна и немного погодя спускается в комнату.)

Паскуале(чтобы лучше видеть, влезает на диван и жестами показывает публике, что «привидение» исчезло). Он исчез!