Призраки

Дженнифер Гроут была высокой костлявой блондинкой лет сорока, её волосы были беспорядочно уложены на макушке, а передняя часть длинного синего халата испачкана чем-то похожим то ли на майонез, то ли на заварной крем. Она объяснила, что просто готовится ко сну. Праздники просто вымотали её, и теперь ещё вот это случилось. С того момента, как она впустила детективов в свою квартиру, она ясно дала понять, что вообще жалеет о том, что вызвала полицию. В этом городе лучше всего заниматься своими делами и идти своей дорогой.

«Когда вы позвонили в службу 911», — сказал Хейдигер, — «вы упомянули, что слышали крики и вопли в квартире Корбетта…»

«Да», — сказала Дженнифер и кивнула.

«Звонок поступил в пять пятьдесят три, это правильно?»

«Да, это было чуть раньше шести.»

«Что за крики и вопли вы слышали?»

«Что это за крики и вопли?», — сказала Дженнифер. «Крики и вопли — это крики и вопли.»

«Криком…»

«Кто-то кричал во всю мощь своих лёгких.»

«Какого рода были крики?»

«Я не знаю, что этот человек кричал.»

«Он звал на помощь?»

«Я не знаю.»

«Это был один и тот же человек, который кричал?»

«Я не знаю. Я услышала там шум и позвонила в полицию. Там всегда шумно, но это было хуже, чем обычно.»

«Что вы имеете в виду?», — сразу же спросил Карелла. «Что за шум?»

«Вечеринки постоянно. Люди пьют и смеются в любое время суток. Ну, вы понимаете. С такими друзьями, какие были у мистера Корбетта…», — она оборвала фразу.

«Что это были за друзья?», — спросил Хейдигер.

«Вы знаете.»

«Нет, простите, не знаем.»

«Анютины глазки», — сказала она. «Фрукты. Педики. Геи», — сказала она, сделав ударение на слове «геи» и скорчив гримасу.

«Гомосексуалисты», — сказал Карелла.

«Квиры», — сказала Дженнифер.

«И они постоянно веселились, да?»

«Ну, не всегда. Но достаточно часто. Я телефонистка, работаю в полуночную смену, стараюсь немного вздремнуть перед выходом из дома каждый вечер. Со всем этим шумом это невозможно. Я как раз собиралась вздремнуть сейчас. Если не одно, то всегда другое», — сказала она и снова скорчила гримасу.

«Эти друзья мистера Корбетта», — спросил Карелла, — «откуда вы знаете, что они были гомосексуалистами?» Он вспомнил, что алиби Корбетта о его местонахождении во время убийства Крейга было связано с замужней женщиной по имени Присцилла Ламбет, которая развлекала его на диване в своём кабинете.

«Один из них пришёл сюда буквально на днях», — сказала она, — «в поисках большой вечеринки». Слово «вечеринка» она произнесла с придыханием и сопроводила его небрежным жестом. «Он не знал, что мистер Корбетт живёт на другой стороне улицы.»

«Он назвал вам своё имя?», — спросил Хейдигер.

«Кто?»

«Мужчина, который пришёл сюда в поисках Корбетта.»

«Мужчина? Не смешите меня.»

«Он назвал вам своё имя?»

«С чего бы это? Он спрашивал Дэнни», — затем она снова вальяжно проговорила нецензурное слово, и замерла, сжимая запястье, — «и я сказала ему, что это 1136-й номер, а тот, что ему нужен, — 1134-й. Он любезно поблагодарил меня и пошёл через двор.»

«Это было когда, вы сказали?»

«Канун Рождества. Мистер Корбетт устроил большую вечеринку в канун Рождества. Мне пришлось работать в канун Рождества, и я попыталась немного поспать. Но вместо этого в дверь постучал гомосек и попросил позвать Дэнни.»

«Вы видели, чтобы кто-нибудь входил во двор сегодня вечером?», — спросил Карелла.

«Нет, не видела.»

«Я имею в виду, до того, как вы услышали крики.»

«Никого. Я как раз была в ванне, когда услышала всю эту суматоху. Я люблю принимать ванну перед ужином. Потом я немного перекусываю, ложусь спать, что я и должна делать сейчас», — сказала она и взглянула на часы, — «а потом одеваюсь и иду на работу.»

«Видели ли вы кого-нибудь во дворе после того, как услышали крики?»

«Я оставалась в ванне.»

«То есть вы не сразу вызвали полицию?»

«Нет, я позвонила им, когда вылезла из ванны. Там всегда шумно. Если бы я звонила каждый раз, когда слышу шум, это была бы постоянная работа.»

«В котором часу вы услышали крики?»

«Я не ношу часы в ванной.»

«Как долго вы оставались в ванне? После того, как услышали крики, я имею в виду.»

«Минут пятнадцать, наверное.»

«Звонок поступил в пять пятьдесят три», — сказал Хейдигер. «Это значит, что вы услышали крики в…» Он замешкался, прикидывая в уме, а потом сказал: «Примерно без двадцати шесть, где-то так.»

«Наверное.»

«Когда вы вышли из ванны», — сказал Карелла, — «вы видели кого-нибудь во дворе? Кого-нибудь рядом с квартирой Корбетта?»

«Я не смотрела. Я подошла к телефону и позвонила в полицию.

Я подумала, что, если ничего не предпринять, шум будет продолжаться всю ночь. А я хотела спокойно поужинать и вздремнуть.»

«Крики всё ещё продолжались?»

«Нет, к тому времени они уже прекратились.»

«Но вы всё равно вызвали полицию.»

«Кто знал, когда это может начаться снова? Вы же знаете, каковы эти люди», — сказала она.

«М-м-м», — сказал Карелла. «Что ж, большое спасибо, мисс Гроут.

Извините, что побеспокоили вас.»

На улице Хейдигер прикурил сигарету, запоздало предложил одну Карелле, который отказался, а затем сказал: «Вы когда-нибудь разговаривали с этим Корбеттом?»

«В прошлую субботу», — сказал Карелла.