Призраки белых ночей

Коля Смирнов молча поднял руку и указал Антону на край крыши. Сделка не была озвучена, но от этого не становилась менее понятной: или Антон прыгает с крыши сам, или с нее сиганет его дочь.

* * *

– Мы можем разбудить его!

Войтех резко выдохнул, прикрыв глаза и покачав головой.

– Саша, нет времени! Мы не можем просто потрясти его за плечо и разбудить. А у Вики и Антона нет времени ждать, когда этот человек выйдет из комы сам. Мы уже говорили об этом…

– Я в курсе, – немного раздраженно перебила Саша и продемонстрировала ему карту, которую до этого читала. – Но мы можем его разбудить. Он в искусственной коме. Мозг сильно пострадал, ему оперативно удаляли гематому и… – Она оборвала себя, понимая, что медицинские подробности им сейчас не важны. – Такую кому можно прервать в любой момент. Конечно, это опасно для него, но в то же время это единственный шанс и для него, и для Антона с Викой.

Войтех переменился и в лице, и в настроении. Узел из дурных предчувствий в груди немного ослаб.

– А ты можешь это сделать? В смысле, вывести его из искусственной комы?

– Вообще-то это и есть моя работа, – фыркнула Саша, вешая карту на место.

– Тогда давай поскорей, – попросил Войтех, возвращаясь к двери, чтобы убедиться, что за ними пока никто не идет, а заодно заблокировать ее, чтобы им не помешали.

Саша подошла к небольшому столу возле окна и принялась копаться в нем, что-то ища. Войтех поглядывал то на нее, то на окошко в двери, мысленно моля ее поторопиться. Наконец она нашла то, что искала, подошла со шприцем к кровати и нерешительно замерла.

– Давай, Саша, времени мало, – шепотом велел Войтех.

Саша воткнула иглу в ответвление тонкой трубки, которая тянулась к руке Смирнова, выпустила лекарство и спрятала шприц в карман белого халата. Войтех шагнул к ней, и оба замерли по разные стороны кровати, затаив дыхание и глядя на бледное, казавшееся безжизненным лицо. Пару секунд спустя, растянувшихся на целую вечность, веки Коли Смирнова дрогнули, и он открыл глаза.

Сначала в них было удивление, непонимание. Он посмотрел на Войтеха, а затем его взгляд остановился на Саше, и ее обожгло лютой, неприкрытой ненавистью. Но помимо нее в его глазах был триумф. А по губам скользнула довольная усмешка.

В этот момент Войтех понял, что они опоздали.

* * *

Лицо Антона исказила болезненная гримаса. Конечно, он не хотел, чтобы погибла его дочь. Ни один отец такого не хочет, даже такой паршивый, как он. Но и умирать самому ему не хотелось. Особенно не имея гарантий, что это поможет Вике. Что мешает этому ублюдку отправить ее вслед за ним, когда он прыгнет?

Если он прыгнет. Пока Антон не мог заставить себя даже сделать шаг в сторону парапета. Вытянутая фигура недвусмысленно указывала ему на другой край крыши, давая понять, что не даст себя обмануть и не позволит в последний момент спасти девочку.

Вика стояла, раскинув руки и глядя в одну точку. Казалось, она слегка раскачивается, как осенний листок на ветру, и в любой момент может сорваться вниз.

– Откуда мне знать, что ты оставишь ее в покое, если я это сделаю? – дрожащим то ли от гнева, то ли от напряжения и страха голосом спросил Антон.

Проекция молчала. Возможно, Коля не умел разговаривать в этом состоянии. Или речь пострадала в результате полученных травм. Антон не знал наверняка, но понимал одно: никакой вербализации не будет. Потянуть время долгими переговорами не получится.

Да и что он мог ему предложить? Чем угрожать?

Глаза защипало, и в горле встал ком, когда Антон все же заставил себя сделать первый шаг к краю крыши. Потом второй. Третий. Безысходность давила на плечи, инстинкт самосохранения сопротивлялся, но пару бесконечных минут спустя он оказался у парапета.

Длинная и кажущаяся слишком тонкой рука жестом велела залезть на него, но Антон больше не мог пошевелиться. Он медленно покачал головой:

– Я… не могу… не могу…

Антон обернулся к монстру, взявшему в заложники его дочь, готовый умолять его пощадить их обоих, обещать ему что угодно.

Монстра за его спиной больше не было, но в следующее мгновение он снова появился и выглядел при этом еще менее похожим на человека. Видение расплывалось, растягивалось в стороны, как изображение на плохом телевизоре. С ним явно что-то происходило.

Может быть, этот иностранец все же отключил его от системы жизнеобеспечения? В душе Антона затеплилась надежда.

Проекцию перекосило по диагонали, потом сплющило и снова вытянуло, она стала в два раза выше и тоньше, при этом сделавшись полупрозрачной. Через нее Антон видел противоположный парапет крыши и Вику на нем.

Он отошел от края и сделал осторожный шаг в сторону дочери.

Это не осталось незамеченным, и тогда Антон узнал, что звук у астральной проекции есть: Коля взвыл, как раненый медведь. Прежде, чем окончательно исчезнуть, он повернулся к Вике. Та моргнула, посмотрела на Антона и улыбнулась, как будто не было этих томительно долгих, наполненных ужасом и безысходностью минут, как будто он только что поднялся на крышу и увидел ее.

– Папочка, смотри, как я умею!

И с этими словами, не опуская рук, Вика шатнулась назад.