Призраки бездонного озера

— Ой, ахти мне, несчастной! — заныла Лихоманщица. — Догадался, злодей! Не поверил!

Женька, очень довольный собой, пошел дальше. Когда он дошел до кустов и миновал их, то увидел, что дальше просматривается почти такая же ложбинка, как та, по которой он только что поднялся наверх. А когда Женька спустился на дно ложбинки, то увидел там ямку, из которой по узенькой канавке выбегал маленький и очень чистый ручеек.

Лихоманщица тут же перелетела поближе, выставила из-за куста свой нос-штопор с прыщами и бородавками, радостно захлопала в ладоши и заверещала:

— Обманула! Обманула! Обманула Ваньку-Дурака! Вода-то поганая! Как хлебнешь — враз помрешь!

"Врет, конечно, — подумал Женька. — Раз кричит "Не пей!", значит, как раз эту воду пить можно!"

Он снял шлем и зачерпнул воды из ямки. Ух ты! Как же эти два литра не отрываясь выпить?! Женька уже стал подносить шлем ко рту, но тут то ли рука дрогнула, то ли просто вода в этой огромной "чашке" раскачалась, только маленькая волна перехлестнула через край шлема и несколько капель упали на Женькину кольчугу. А одна попала точно на цветок незабудки, торчавший из-под зерцала…

Лишь случайно Женька бросил взгляд на этот цветок и тут же в ужасе выплеснул воду из шлема, да и сам шлем уронил на серебристую дорожку.

Цветок почернел, как сажа! Женька едва-едва не хлебнул поганой воды! Это что же, выходит, Лихоманщица говорила правду?!

Женька тут же припомнил странную фразу, которую сказала Ледяница-Студеница, отправляя его в этот опасный поход: "А Лихоманщице-Обманщице — вовсе не верь. Она даже когда правду говорит, то все равно обманывает…" Он тогда удивился, как же так может быть, а Ледянице, видишь ли, "недосуг" объяснить было! Теперь вот узнал, когда, можно сказать, секунда до смерти оставалась…

Ишь, как все рассчитала, ведьма носатая! Приучила Женьку, что все время врет, и когда сказала правду — он ей не поверил и сам себя едва не обманул! А ведь мог бы еще там, у того источника проверить воду незабудкой! Ну и дурак же он, ну и дурак! У Женьки аж зла на самого себя не хватало. Если б он случайно воду не пролил и эта вода случайно на незабудку не капнула, чтоб тогда было?!

На кольчуге и на краешке зерцала поганая вода оставила черные пятна. На стальной перчатке и внутри шлема — тоже. Несколько капель, похоже, просочились и под кольчугу, потому что Женька некоторое время чувствовал зуд, как от крапивы. Но все же, как видно, особого вреда эта дрянь нанести не сумела.

Теперь перед Женькой встал вопрос: можно ли наливать святую воду в шлем, где уже поганая вещь побывала? Ведь есть же такая пословица, что ложка дегтя бочку меда портит! Может, от этих черных пятен на шлеме вся святая вода в поганую превратится?!

Был с Женькой в Москве такой случай. Купила мама пакет молока, свежего и вкусного. Стакан она дала выпить Женьке, а из остального хотела молочную лапшу сварить и поставила кипятиться. Но Женьке больше некипяченое молоко нравилось. Взял он и отчерпнул прямо из кастрюльки еще один большой стакан и выпил, а в кастрюльку, чтоб мама не заметила, взял да и долил остаток из старого пакета, в котором молоко уже скисло. Потому что думал, будто, вскипятившись вместе со свежим, кислое молоко будет пригодно для питья… Как бы не так! Когда эта смесь вскипела, то оказалось, что все молоко свернулось. Мама, конечно, потом ругалась, а папа Женьке объяснил, что кислота из прокисшего молока испортила свежее.

Тем не менее Женька решил возвращаться по уже проложенной дорожке к тому источнику, от которого он по дурости отказался. Он поднялся вверх по ложбинке, прошел через кусты и… остановился в недоумении.

Почти сразу же за кустами, по идее, дорожка должна была свернуть вправо и вниз, в ту ложбинку, где находился святой источник. Это Женька помнил отлично. Однако дорожка повела влево, вверх по склону, то есть туда, куда ему совсем не нужно было. Не иначе подлая Лихоманщица изменила ее направление!

Вообще-то ложбинку со святым источником при свете серебристой дорожки было неплохо видно. И даже саму ямку, из которой бил этот ключ, Женька легко мог разглядеть — по прямой и пяти метров не набиралось. Однако, чтобы преодолеть эти пять метров, требовалось сойти с дорожки. Сразу вспомнилась когтистая лапа, высунувшаяся из "кротовой норы". Сойдешь наземь, а оттуда вылезут штук пять таких же, вопьются когтями и раздерут на кусочки — вот и будет та "смерть лютая", о которой предупреждала еще Ледяница-Студеница… Нет, слезать с дорожки нельзя ни в коем случае. Но что же делать? Сову звать?